Готика Белого Отребья - Эдвард Ли

Он не сумасшедший.

Блядь. А я как раз начал привыкать к этой мысли…

Он чуть не свалился со стула, когда у него в кармане зазвонил мобильный, ему показалось, что он издал какое-то испуганное восклицание, миссис Говард и Джимми бросили на него странные взгляды.

— Привет, — рявкнул он.

— Ух ты, какой у тебя сердитый голос. — Это была Сноуи. — Я застряла в магазине. Просто решила позвонить, узнать, как у тебя дела.

Он не смог удержаться от сарказма.

— Как у меня дела? О, ты имеешь в виду после того, как ты и та хитрая сука Дон накачали меня наркотиками и заставили… — он понизил голос, — трахнуть труп наркоманки?

Сноуи хихикнула:

— Прости, это был вопрос жизни и смерти. Ты спас нас! Ты — наш герой! И Боже мой, твой кончун был лучший, который мы когда-либо снимали.

— Я уже слышал об этом. И я бы не назвал это достижение “пером в моей шляпе”.

— Зато Поли и Оги отстали от нас. Они были очень довольны твоей работой.

— Ты говоришь так, будто это исследовательская работа! И… подожди минутку. Откуда у тебя мой номер телефона?

— Переслала с твоего телефона. Я не думала, что ты будешь возражать.

— Так ты доставала мой гребаный телефон из моего гребаного кармана?

— Ну да, когда я доставала твой бумажник, чтобы положить в него полтинник!

Какая наглость! Но лучше я перейду сразу к делу.

— Послушай, Сноуи. Мне нужно тебе кое-что сказать.

— Что? То, что ты меня любишь?

Он сморщил нос.

— Ну, нет.

— Вот дерьмо. Ну и что же тогда?

— Я гулял по городу, и проходил мимо машины Дикки Кодилла, и просто ради спортивного интереса я… я…

— Что, лапочка?

— В общем, я… я сел за руль, повернул ключ, и… э-э… ну… машина завелась.

В его ухе раздался визг.

— Ты что, издеваешься?

— Уверяю тебя, нет. Я думал, что просто схожу с ума, но… Теперь я в этом не уверен.

— Ты на машине вернулся в гостиницу?

— Ну, нет. Мне это и в голову не пришло, да я и не смог бы.

— Почему же?

Он незаметно пожал плечами.

— Там механическая коробка передач. И я не знаю, как правильно переключать её.

Чаша энтузиазма Сноуи была переполнена.

— Боже мой! Боже мой! Эта машина — символ проклятья Дикки и Боллза, нависшего над городом. Всегда говорили, что тот, кто отбуксирует её на свалку, удвоит проклятие, но также ещё говорили, что…

— Да я уже слышал. Согласно легенде, однажды придёт незнакомец — Тот Самый — и заведёт машину, тем самым положив конец проклятию Дикки Кодилла и Боллза Коннера. — Вроде так это сформулировала шестнадцатилетняя Джуни. — Как только он заведёт машину, удача улыбнется ему и всему городу.

— Вот именно! — продолжила трепетать Сноуи в его ухе. — Тебе сегодня везло?

Писатель рассмеялся.

— Нет, конечно же.

— Значит, повезёт ещё. Если ты действительно завёл эту машину, то непременно повезёт.

Писатель улыбнулся.

— Слушай, я закончу через несколько часов. Встретимся в “Перекрёстке”. И никому не говори, что ты завёл машину, — настаивала она. — Я никогда ничего не водила, но вот Дон управляла бронетранспортером в армии. Она может рассказать тебе, как управлять "механикой".

Он смирился с этим. Почему бы, собственно, и нет? Всё равно больше нечего делать, кроме как продолжать пить и писать.

— Ладно, Сноуи. Позвони мне, когда закончишь работать, встретимся в баре.

— Ой, подожди! Не вешай трубку.

— Да?

Ее приглушенный, влажный голос прошептал:

— Ты мне очень нравишься, — и она повесила трубку.

Ужасно. Теперь ему действительно нужно было выпить, и как раз в тот момент, когда он собирался закрыть ноутбук и отправиться в бар…

Знаете, что?

Видеофайл с флэшки снова включился…

Выключи его! — приказал он себе. — Выбрось гребанный ноутбук, если нужно, но БОЛЬШЕ НЕ СМОТРИ ЭТО ШОУ УРОДОВ!

Но, конечно, он не прислушался к здравому смыслу, и “бесенок извращенца” снова завладел его волей, не оставив ему выбора, кроме как позволить экрану завладеть собой. Он настроил громкость ровно настолько, чтобы едва слышать…

Фильм, если его можно так назвать, возобновился, оператор последовал за "Попаем" и девушкой-лошадницей по темному коридору в комнату.

Пространные описания комнаты и её одинокого обитателя лучше не описывать вообще. Следует только сказать, что данное помещение служило невыразимой жестокости и женоненавистнической деградации, тюремному заключению и насилию, которые воплощали подлинный, неразбавленный ужас. Там был маленький телевизор, настроенный на кулинарное шоу, где какой-то суетливый французский повар готовил «Sole Meuni Re in Beurre Noisette» с суфле «Pommes». В углу, раскинув ноги, сидела обнаженная женщина. Металлический ошейник опоясывал её шею, к которому была прикреплена толстая цепь, прикрепленная к потолку. Это давало девушке (если она решала ходить или даже могла) свободу примерно в десять футов. В полу было квадратное отверстие, назначение которого, надеюсь, и так понятно.

— Ты, ленивая пизда! — взревел здоровяк. — Здесь воняет хуже, чем в жопе у бомжа! Я говорил тебе всегда класть доску на сральник после того, как гадишь!

Девушка с запавшими глазами медленно подняла голову, моргнула, проползла несколько футов и задвинула доску. Когда она передвигалась, она делала это не на ладонях, а на кулаках.

Раздался голос оператора за кадром:

— Эй, босс. Что с её руками?

— Мы превратили их в “колотушки”. Когда мы впервые её обрюхатили, Док приехал сюда и перерезал какой-то особый нерв в каждой руке. Нельзя, чтобы она повесилась до того, как родит ребёнка.

А, точно, упущенная деталь: женщина, несмотря на то, что ее руки, ноги и лицо были костлявыми, сама она была вопиюще беременна. Писатель был бы не удивлён, если бы ее раздувшийся живот и его предродовое содержимое составляли большую часть её общего веса.

— Почему вы так со мной поступаете? — cказала женщина сухим шепотом.

— Поступаем как? — cказал “Попай” и рассмеялся. — А, ты, наверно, имеешь в виду, почему мы обрюхатили тебя и кормим последние восемь с половиной месяцев одной лошадиной спермой? — oн сделал паузу, возможно, для пущего эффекта. — Потому что мы это можем, детка! МЫ ЭТО МОЖЕМ!

Беременная девушка заплакала.

— Что я такого сделала, чтобы заслужить это?

Здоровяк пожал плечами.

— Ты пыталась сбежать от нас. А ведь ещё никому никогда не удавалось сбежать, и не удастся. Если ты даже спрячешься в банковском сейфе на дне моря, мы всё равно найдём тебя.

— Ты больной на голову, — пробормотала она.

— Эй. Это не я больной на голову. Больные те, кто платит за это дерьмо. Думаешь, я делаю всё это, потому