Шёпот Ночи - Кирилл Орешкин

Существо отложило газету.

— Нужно убедить девчонку отправиться в Новозападный лес и выяснить, какой клоун стоит за этими убийствами,— оно снова взяло газету.— «Уже три жертвы: мать с ребёнком и девушка-подросток. Полиция патрулирует лес, но на след убийц так и не вышли. Неужели повторяется история конца 70-х годов прошлого века?..» — существо тихо посмеялось.— Эта история не может повториться. Эта история может только продолжиться.

В этот момент на кухню зашла Татьяна.

— Ты чего не спишь? Времени уже сколько?

Существо от неожиданности порезало палец о бумагу газеты, потом смерило женщину тяжёлым взглядом, но решило не выдавать себя. На миг Татьяне показалось, что этот взгляд ей знаком.

— Иду… мама.

Существо встало и направилось обратно. Нужно написать девчонке записку с дальнейшими инструкциями.

Оно зашло в свою комнату. Младшая сестра пока спала в комнате родителей — значит, можно воспользоваться настольной лампой. Существо не заметило, как несколько капель крови упало в шкатулку на книжку по некромантии.

* * *

Вика шла по коридору. Внезапно он превратился в зал суда. Василий сидел в клетке, рядом с которой за столом сидел защитник. Серийный убийца взирал на всё происходящее с каким-то равнодушием. Его вообще не волновало, что его, скорее всего, приговорят к расстрелу.

После окончания прений сторон судья предоставил подсудимому последнее слово. Василий встал, его взгляд встретился с взглядом Владимира. Вика ощутила, будто столкнулись две стихии: лёд во взгляде милиционера и пламя в глазах убийцы. Василий смотрел только на него, будто уже тогда он понимал: Владимир — один из немногих, кто может ему помешать.

— Я ещё вернусь в Новозападный лес! Моя рука хорошо помнит молоток!

В зале повисло тяжёлое молчание. Никогда ещё приговариваемый явно к смертной казни не вёл себя подобным образом. Устраивали истерики, плакали, кричали, выкрикивали различные лозунги. Но никогда ещё обречённый на смерть не сохранял такого самообладания и, главное, Василий был уверен в своих словах.

Судья и народные заседатели удалились для составления приговора. Вика осмотрела зал: там было много людей, среди них она заметила молодого Владимира. Его выдавали усы. Какими они были тогда, такими же оставались и сейчас, только поседели. Ну и серые глаза ещё не были настолько леденящими.

Вернулся судья. Все встали, потом секретарь судебного заседания разрешила сесть. Началось зачитывание приговора: «Именем Российской Советской Федеративной Социалистической Республики…». Вика не слышала его слов, она поняла, что оказалась здесь не для этого.

Когда судья дочитал, весь зал разразился бурными овациями. Все посетители встали со своих мест и хлопали в ладоши. После нескольких процедур и последних вопросов судья приказал вывести осуждённого из зала и объявил заседание закрытым.

Зал суда исчез. Вику куда-то понесло, созданный ей и для неё мирок начал распадаться. Она возвращалась в своё тело.

* * *

Когда девочка открыла глаза, только начинался рассвет понедельника. А значит, скоро нужно собираться в школу. Спустя мгновение прозвенел будильник. Вика ненавидела просыпаться раньше будильника, но в этот раз она ощутила сильную радость от того, что у неё получилось осознанное сновидение, и она смогла выйти из своего тела. Но это чувство омрачила боль в пальце, когда она прикоснулась к изголовью кровати. Там был порез.

Она встала с кровати, выключила будильник и хотела направиться в ванную, но её взгляд привлекла бумажка на столе.

Вика посмотрела на неё, было написано аккуратным, угловатым почерком с узкими буквами:

«Привет, внучка! Раз я смог тебе написать — значит, ты всё делаешь правильно. Найди способ попасть в Новозападный лес. И продолжай читать те книжечки. Эту записку уничтожь после прочтения. В.

P. S. Обработай палец».

Вика скомкала бумажку и бросила её в ведро для мусора, которое стояло рядом с письменным столом. Нужно было придумать, как попасть в тот лес.

ММ. Глава 8

На остановке «Новозападное кладбище» сидел подросток семнадцати лет по имени Гоша, которого все его малочисленные знакомые назвали Гошаном. Одет он был в тёмно-зелёную осеннюю куртку и джинсы, на голове была чёрная кепка без каких-либо изображений или украшений,— просто чёрная кепка. Он сидел с банкой алкогольного коктейля, которую уже допивал. Рядом лежала его школьная сумка, в которой была пара тетрадочек и учебник по алгебре. Лишнего он с собой не брал, да и вообще учился кое-как. Помимо учебных принадлежностей в сумке лежали молоток, нож с кнопкой, пачка сигарет и ещё две банки алкогольного коктейля.

На эту остановку он приехал примерно двадцать минут назад и в данный момент кого-то ожидал. Из-под кепки выбивались светло-серые вихры волос, глаза у него были голубого цвета, белки его глаз давно стали желтоватыми из-за проблем с печенью, вызванным чрезмерным курением и употреблением спиртного. Жил он с мамой, давно запустившей себя женщиной. Она редко бывала трезвой, часто меняла любовников, нередко била своего сына. Кто был его отцом, она не знала.

В школе Гошан появлялся редко, поэтому друзей среди других школьников у него почти не было. У него был только один друг — его одноклассник Никита, которого он сейчас ждал.

Из-за поворота с улицы Есенина появилась маршрутка, Гошан не отрывал от неё взгляд. Вот она подъехала, остановилась. Открылась дверь, и все пассажиры начали выходить. Никита вышел одним из последних.

— Эй, Никит, я здесь! — крикнул ему Гошан и помахал рукой.

Никита повернул в его сторону голову и пошёл к своему товарищу. Они пожали друг другу руки и молча пошли в сторону кладбища.

Они прошли вдоль дороги мимо прилавков, где пожилые женщины продавали цветы для могил. Прямо за ними уже виднелся забор места упокоения усопших. Молодые люди прошли дальше. Когда торговки пропали из поля зрения, Гошан взял свою сумку и вынул оттуда банку коктейля.

— Будешь?

Никита кивнул:

— Давай.

Никита — темноволосый и худой, с покрытым прыщами лицом. У него были тёмные глаза, одет он в коричневую куртку и на голове носил шапку серого цвета. Он открыл банку и сделал несколько глотков.

— Что сегодня в школе было?

— Да так, диктант по русскому, наш класс дежурил, в столовой был рыбный суп. В толчке кто-то взорвал петарду. Весь унитаз — «в мясо».

Гошан улыбнулся. Он очень любил, когда в столь ненавистной ему школе что-то случалось.

— Про наше дело что-то говорили? — спросил он.

— Нет,