Невероятное наследство (книга 2) - Лана Лэнц

тем, что начали на него шипеть и пытаться укусить. Моих змеек можно понять, обоняние их не подводило никогда, а от него частенько, хоть и едва заметно, но всё же пахло посторонней женщиной, её любовью…

Максимилиан, так его звали, настолько привык видеть меня милой, что совершенно забыл, кто я на самом деле.

Я терпела, надеясь, что всё наладится но, когда однажды случайно вернулась домой раньше, чем планировала, то застала его в своей спальне с юной красоткой…

В общем, в том году я продала через посредников в одну из частных коллекций очень реалистичную и красивую скульптуру «Разоблачённые любовники». Чрезвычайно тонкая работа, это отмечали все эксперты, так что — очень дорого продала.

Иногда просят сделать статую тигра, медведя или орла, например. В основном шейхи любят такие вещи. Тогда договариваюсь с работниками зоопарков или заповедников, где этих животных расплодилось слишком много, и выполняю заказ. Процедура безболезненная, практически моментальная, животные даже не успевают ничего понять.

Всем кто каменеет, я дарю вечность. Сколько они бы прожили? Максимум десяток лет, в неволе возможно пару десятков, конец-то всё равно один. Мир жесток.

Вы были когда-нибудь в зимнем саду дворца графа Воронцова, что находится в Крыму?

— Нет, — смущённо ответила Люба. — Я, к сожалению, никогда не была в Крыму, а уж тем более во дворце.

— Что ж, у тебя всё впереди. Когда окажешься там, обрати внимание на скульптуру маленькой девочки из белого мрамора. Это — моя работа.

Все полагают, что некий итальянец Квинтиллиан Корбелини создал её. Но если внимательно присмотреться, то видно, что это настоящий ребёнок. Сохранилось всё, даже оспинка на руке, лёгкая помятость платья, в которое мы её тогда снарядили.

Девчушка была в восторге от столь милого наряда, это и сейчас бросается в глаза, ведь её отец, конюх, не мог купить бы дочке ничего подобного. Она кокетничала, кружилась, ходила на цыпочках, чтобы казаться выше и старше, так и шагнула в вечность в этом красивом платье, с милой улыбкой на лице.

— Вы превратили её в камень? — ужаснулась Люба. — Живого ребёнка?

— Не осуждай меня раньше времени, девочка, — ответила Эвриала. — Единственная моя вина только в том, что никак не могу вспомнить её имя. В остальном я не вижу своей вины. Жить этой девочке оставалось совсем немного, она была смертельно больна, хотя внешне этого и не заметно. Малышка и так из-за болезни очень сильно отставала в росте от детей её возраста. От этого же недуга умерли и две старшие дочери того конюха, приблизительно в том же возрасте.

Когда проявились те же симптомы, что и за неделю до смерти у сестёр этой маленькой проказницы, её господин и мой хороший друг граф Воронцов, пожалел ребёнка, поэтому пока она не утратила детской прелести и не превратилась в измождённый болезнью труп, попросил меня сделать её вечной.

Отцу сказали, что отправили его дитя за границу на воды, а потом, что она осталась там жить навсегда и работает прислугой у знакомых графа.

Иногда Воронцов, чтобы конюх думал, что дочка жива и излечилась, она даже высылает ему часть своей зарплаты, давал тому немного денег до самых последних дней его жизни.

А спустя год мужчине показали скульптуру, объяснив, что это работа итальянского мастера Корбелини, которая сделана совсем недавно. Он увидел мраморную дочь живой, жизнерадостной, в красивой одежде, и долго благодарил графа, улыбка не сходила с его счастливого лица.

— Но, это же была неправда, — тихо вздохнув, произнесла Люба, она почти плакала, было очень жаль и малышку, и её отца.

— Всё лучше, чем страдания человека, который хоронил бы уже третью дочь, — ответила девушке Кицу вместо Эвриалы.

— Иногда то, что кажется злом, на самом деле совсем не так, — согласилась с лисой Люба. — Я не сразу это поняла, извините. Когда буду в Крыму, обязательно схожу посмотреть на эту скульптуру.

— Ничего страшного, ты ведь не жила веками, как одна Горгона, которая с великим удовольствием поменялась бы своей долгой жизнью с тобой. Иногда я сожалею, что обезглавили Медузу, а не меня. Бессмертие очень утомительно, — грустно улыбнувшись, тихо ответила ей Эвриала. — Ты молоденькая девушка и это прекрасно. А мудрость и опыт — дело наживное.

— Но ваш взгляд действительно опасен. Вы ведь не умеете запускать этот процесс в обратную сторону и вновь оживлять обращённого в камень человека?

— Нет, не умею. Я много тренировалась, но пока безрезультатно. Возможно, со временем смогу разобраться, как это делается, если не найдётся очередной «герой», руками которого боги каким-нибудь образом, сотрут и меня с лица земли, как Медузу, несмотря на подаренное нам бессмертие.

Сейчас подобное убийство называют подвигом, пишут книги… а по сути, мужчина, втёршийся в доверие к беременной женщине, подло отсёк ей голову, пока она спала.

— В смысле спала? Он же со щитом, который был отполирован до зеркальности, сражался с ней, глядя в отражение? Так везде написано. Неужели всё ложь?

— Афина ненавидела мою сестру за связь с Посейдоном. Тот всегда был бабником, но отказать ему не посмел бы никто, бог всё-таки. Храм её осквернили, видите ли. Так и разбиралась бы с этим ловеласом, но нет, обвинила того кто слабее. И Гермес поучаствовал, потом покаялся, уже почти тысячу раз за последние триста лет извинился. Он не так глуп, наверняка была у него своя выгода в этом деле. Но уверенно сказать не могу, может быть, он и впрямь ошибся. Боги ведь тоже ошибаются.

А этот смертный, даже имени его называть не хочу, сначала в доверие к Медузе втёрся, гулял с ней за ручку, обещал любить до конца своих дней. Она была такая радостная, счастливая, что нашёлся человек, который её полюбил, понял и не осудил, напротив, даже посочувствовал.

Он её спящую обезглавил, когда она ему полностью доверилась, настолько, что даже её волосы на этого подлеца шипеть перестали.

Потом сочинили историю про славную победу над безжалостным чудовищем. Будешь тут безжалостной, когда каждый пытается тебя обезглавить, а кто был в той ситуации чудовищем ещё вопрос.

— А почему вы сказали беременную? — спросила Люба.

— Так она и была на тот момент беременна от Посейдона. Но дети богов — это не обычные беззащитные малыши. Они живучие!

Поскольку их мать обезглавили, то они родились из её остывающей плоти самостоятельно.

Сочиняли, что Хрисаор родился с золотым мечом