Ночь гигантских вещей - Роберт Лоуренс Стайн

А дома меня уже поджидал сюрприз.

Маму и папу я обнаружил в гостиной. Они сгрудились у подоконника, ласково воркуя над каким-то существом. И были так поглощены своим занятием, что даже не заметили, как я вошел.

Я подошел к ним, обогнув черное папино кресло, стоящее посреди комнаты. Оказывается, они хлопотали над небольшой бурой птичкой.

— Это что, попугай? — спросил я.

Родители дружно обернулись.

— А, Стивен, привет, — сказала мама. — Вот не знаем. Размером вроде с попугая. А с виду больше на ястребиного птенца похож.

— Он влетел в окно, — пояснил папа. — Наверное, чей-то. Видать, упорхнул из клетки.

Одним пальцем он погладил птичку по бурой макушке:

— Совсем ручной.

— Ах ты моя пташечка! — защебетала мама. — Ах ты моя славная!

Я простонал:

— Вы теперь только с птицей и будете разговаривать?

— А это я не с птицей. Это я с тобой, — сказала мама. Как я уже говорил, в нашей семье пошутить любят.

Мама очень похожа на меня. Она невысокая, круглолицая, и волосы у нее, как у меня, длинные и темные.

В юности она исполняла на фортепиано джаз. По ее словам, она и пела неплохо. Но все это она забросила еще до того, как я родился.

Полагаю, большинство моих талантов — это наследственное.

Папа — высокий, светловолосый и голубоглазый. Крепкое телосложение, широкие плечи и размашистая походка придают ему вид крутого парня. Мама говорит, что ему следовало бы стать звездой боевиков, а не детским хирургом (папа оперирует детей всех возрастов — даже грудничков).

Иногда он заводит разговор об очередной операции прямо за столом. А мы с мамой зажимаем уши руками и кричим, чтобы он заткнулся.

Родичи присели на подоконник и продолжили ворковать над птицей.

— Надо бы найти ему клетку, — сказал папа. — Слушай, вроде у нас в подвале была какая-то клетка.

Я сбросил рюкзак на диван и подошел к окну.

— То есть, мы оставим его себе?

— Твой папа уже и имя ему дал, — сообщила мама. — Букашкин.

— Чего-чего? — удивился я. — Почему Букашкин?

— А он промышляет букашками, — ответил папа. — Не так ли, Букашкин? Любишь букашек, да?

— Но он же, наверное, чей-то, — напомнил я. — Он не дикая птица, верно?

— Мы дадим объявление в Интернете, — сказала мама. — Глядишь, кто и откликнется.

— Может, вознаграждение дадут, — сказал я. — Может, он миллион баксов стоит.

Папа криво усмехнулся:

— Чувак! Мне нравится ход твоих мыслей!

Мы стукнулись кулаками.

Я наклонился и погладил пальцем спинку птицы. Перышки у нее были мягкие и теплые.

Букашкин издал низкий горловой звук, похожий на кошачье мурлыканье.

Его маленькие глазки блестели. Он повернул головку, открыл изогнутый желтый клюв и сомкнул его на моем пальце.

— А-А-А-А-А-А-А! — заорал я, отдернув руку. — Он укусил меня! Он отхватил мне палец!