Девятый круг - Блейк Крауч

– Отстучи ему, – распорядилась я, – что свое чадо я скорее назову Хельгой или Фанни, чем чем-нибудь алкогольным.

– Текила, в принципе, тоже неплохо, – задумчиво вступился Фин.

– Тебе и мятный шнапс, я знаю, нравится.

– О, точно! Мята. Подходящее имя для девчурки. Прохлада, свежесть.

– Давай уж тогда и шест для стриптиза в колыбельку водрузим.

Фин улыбнулся. Двухдневная щетина ему к лицу. На нем белая майка и вытертые джинсы. В прошлом году после «химии» он полысел, но и на протяжении ремиссии следил за собой и брил голову. Сейчас ему в ухо золотую серьгу-кольцо, и будет вылитый Мистер Пропер, только сексуальнее.

– Я все больше проникаюсь этой идеей насчет имени-выпивона, – сказал он мечтательно. – Вижу себя гордым папашей, толкающим перед собой коляску, а в ней перекатывается малютка Столи^[5].

– Ну уж нет.

У меня в уме возник образ Фина с коляской. Только вместо идиллической картинки в парке или торговом центре я представила, как он вкатывает ту коляску в банк, вынимает из подгузника нашей крохи ствол и совершает ограбление. Фин на десять лет меня моложе, и впервые с ним мы познакомились, так сказать, на профессиональном поприще, когда я была копом. Я его тогда арестовала. Во время зачатия он был, пожалуй, на стороне закона, хотя стопроцентной уверенности нет.

Мою фамилию выкрикнула медсестра, и я, поднявшись с жесткого пластикового сиденья, заковыляла в одну из смотровых, где мне велели раздеться. Фин помог мне освободиться от моих кроссовок. Я разделась до ужасно тесного бюстгальтера и необъятных старушкиных панталон (самый неприятный из всех существующих покроев – хотя на седьмом месяце я уже утратила всякое достоинство и Фина не стеснялась: пусть любуется). Затем я взгромоздилась на смотровой стол и разлеглась там, словно выброшенный на берег кит, ждущий, когда его пхнут обратно в море.

Отдернув шторку, в комнату вошел симпатичный доктор с распечатками.

– Миссис Дэниэлс?

– Мисс, – поправила я (чуть было не сказала «лейтенант», но когда это было).

– Прекрасно. Я доктор Агуайр. Поступил ваш анализ мочи. Уровень белка триста шестьдесят миллиграммов, а вот креатининовый уровень нехороший. Высокий.

Лицо у Фина напряглось:

– Это выше предыдущего.

– Есть ли головные боли, нечеткость зрения? – осведомился доктор.

Я прищурилась на доктора Агуайра с таким видом, будто его не различаю.

– Кто из вас это сказал?

– У нее головные боли, – тревожно зачастил Фин. – А еще покалывание в конечностях. В руках и ногах.

– Есть ли боли в верху брюшной полости?

– Да похуже, чем боли, – голосом вещуньи ответила я. – Там, кажется, что-то растет. Внутри.

– Джек, ты можешь быть серьезной? – спросил Фин строгим, почти родительским тоном. Но серьезной я быть не могла. Иначе не скрыть мне того испуга, который меня сейчас на самом деле разбирал.

– Вы на тридцать седьмой неделе, – сверившись с сеточкой графика, сообщил доктор. – Врач первичной помощи информировал вас насчет сохранения?

– Да, – в унисон ответили мы с Фином. Только я еще добавила: – Я не пойду.

– Эклампси́я^[6] – состояние, опасное для жизни и вашей, и вашего ребенка. А вы на грани – у вас преэклампсия. Схватки уже были?

– Нет, – сказала я.

– Да, – одновременно сказал Фин.

– Это еще когда? – повернулась к нему я.

– Прошлой ночью, пока ты спала. Ты начала вот так вот трястись, судорожно.

– Может, это был ночной кошмар. Очередной.

– Твоих кошмаров я навидался. А это было что-то другое. Все тело вот так вот сжалось, и ты была… – он смолк.

– Что была?

– Изо рта прямо пена шла. Да, Джек. Я перепугался, как не знаю кто. Секунд двадцать длилось. А ты при этом не просыпалась. Еще секунда, и я бы кинулся звонить в девять-один-один.

Во дела.

Фин снова вытянул из кармана свой сотик, глянул на экран. А затем встал и двинулся прочь.

– Эй! – крикнула я вслед. – Ты чего?

Фин остановился, а лицо у него приняло малознакомое мне выражение – страх. Который Фину не свойствен.

– Что там? – спросила я.

– От Херба. Он сейчас на месте преступления. У реки.

Я знала, где это и куда он направляется, но все же спросила:

– Лютер?

– Да, – скупо кивнул в ответ Фин. – Он вернулся.