Шёпот Ночи - Кирилл Орешкин

неподалеку от Новозападного кладбища. Юношу-убийцу во избежание осквернения за счёт государства тайно похоронили в безымянной могиле за два дня до этого. Женщине сообщили, что её сын был убит, она расстроилась, но грустила недолго: алкоголь притупляет боль утраты.

Мать Гошана жила в старом частном доме. Владимир зашёл на территорию её участка и постучал в дверь. Подождав минуту, не получил ответа и постучал снова, но настойчивее. Он знал, что хозяйка дома, ей просто больше негде быть. В доме послышался шум, где-то что-то упало, судя по звуку, металлическое; затем в из сеней донеслась матерная брань женским севшим голосом.

Входная дверь открылась и перед детективом предстала располневшая и наполовину отёкшая седая женщина с мешками под глазами. На вид ей было лет сорок или сорок пять. Она стояла, держась за ручку двери. Одета в красную выцветшую футболку и синие спортивные штаны.

— Чего надо? Горе у меня! — сказала она.— Сына похоронила, вот и выпила немножко.— Потом хозяйка разглядела Владимира, который терпеливо ждал, когда закончит разговаривать и сама спросит, кто он такой.— А вы, простите, кто? Мент, что ль? Я вашим всё уже сказала!

Детектив отрицательно покачал головой.

— Нет, я не из полиции. Меня зовут Владимир,— он показал своё удостоверение.— Я — частный детектив. Вы — Маргарита Львовна?

— Ну я. И что вам надо от меня?

— Позволите пройти в дом?

Женщина немного подумала и сделала пару нехитрых, но весьма полезных умозаключений.

— Триста рублей есть? — спросила она.

Владимир кивнул.

— Тогда пошли!

Маргарита провела Владимира на кухню и села за небольшой потрескавшийся обеденный стол, указав детективу на стул напротив. Сев на предложенное место, он снял шляпу и осмотрелся: пожелтевшие, местами отошедшие от стены обои в цветочек, старая газовая плита на две конфорки, от которой шёл тонкий запашок утечки, шкаф для посуды, приделанный к стене, кухонный стол, заставленный пустыми стеклянными банками и бутылками, и неработающий советский холодильник с чёрной кастрюлей и кучей пустых стеклянных банок внутри. В углу стояла пятилитровая бутылка с бурой жижей, но вместо крышки на горлышко натянули резиновую перчатку. Сам дом провонял запахом чего-то перебродившего, а также мочой.

— Как вас, вы сказали?..

— Владимир.

— А! Точно! Вовчик, значит… А я — Рита! — женщина протянула руку новому знакомому.

Владимир молча пожал её.

— Выпьем за знакомство?

Детектив отрицательно покачал головой.

— Извините, не могу. Я — на работе, и должностная инструкция запрещает мне принимать любую пищу и любые напитки от тех, с кем я работаю.

Она пожала плечами.

— Ну… Инструкция есть инструкция, ничего не поделаешь… А я, пожалуй, выпью…

Маргарита достала из-под стола начатую бутылку крепкого спиртного без этикетки, но мутный белый цвет давал понять, что это был самогон первого прогона. Она плеснула себе в стакан, а потом по привычке повела бутылку ко второму.

— Точно не будете?

— Нет, извините.

— Да ладно! Не извиняйтесь! — она оставила бутылку на столе, потом вынула из ящика стола тарелку с солёными помидорами.— Угощайтесь, если передумали. Помидоры соседка дала на поминки. Хорошие, кстати,— она подняла стакан,— ну, сынок… Пусть земля тебе будет пухом…

Маргарита залпом выпила стакан, звучно выдохнула, налила себе ещё и закусила помидором.

— Так что именно вы хотели узнать, чего ещё не знают менты?

Детектив вынул смартфон, включил диктофон и поставил на запись.

— Дело в том, что помимо вашего сына, его друга и той женщины, на которую они напали, в том лесу в тот день находился кто-то ещё. Моя задача состоит в том, чтобы это выяснить. От вас, Маргарита, мне нужно, чтобы вы максимально подробно рассказали всё, что происходило в тот день. Даже то, чего говорить нельзя. Я — не полицейский и ничего никуда передавать не буду. Всё, что вы мне скажете, я буду использовать только для своего расследования.

— Складно ты, Вова, говоришь…— женщина ушла в себя, пытаясь вспомнить начало недели. Она откусила от помидора и начала рассказывать: — В тот день Гошка в школу не пошёл, нет… Он даже будильник не ставил. Я на него наорала, чтобы он в школу ушёл, но…— она вдруг остановилась,— он не подчинился. Мне пришлось его поколотить. Какая бы я ни была плохая мать, но я его любила! — в её глазах блеснули слёзы,— и била я его, чтобы он не стал таким же, как я! — её голос сорвался, она зарыдала.— В последние месяцы я замечала, как он меняется. Он стал более замкнутым, всё меньше общался со мной. Нашёл где-то телефон, сутками сидел с ним, читал всякие статейки про маньяков и оружие.

Женщина плеснула себе ещё самогона в стакан.

— И этот его дружок…

— Никита?

— Да! Этот гадёныш! Это он втянул моего сына в это болото! Только этот сучёныш живой, а мой лежит…— она спрятала лицо руками и заплакала навзрыд,— я даже не знаю, где он лежит! Я даже не могу прийти на его могилу…

Детектив молча сидел и смотрел, как женщина рыдает рядом со стаканом самогона. Плакала минут десять, прежде чем продолжила говорить.

— После того как я его поколотила, он схватил молоток и пошёл на меня, я испугалась, что сейчас он меня забьёт. У него такой взгляд был… как будто он уже делал так… Но в тот момент пришёл Иваныч.

— Иваныч?..

— Да, Иваныч, он живёт через три дома отсюда. Мы с ним выпиваем частенько. Это остановило Гошу. Но он сказал мне, что убьёт меня. Если не сегодня, то завтра или послезавтра… Заявил, что однажды не проснусь. И я ему поверила…— женщина выпила стакан и сразу же налила следующий.

Владимир оценил, что в бутылке хватит ещё на два с половиной таких стакана.

— Потом Гоша бросил молоток в свой рюкзак, развернулся и пошёл. В дверях он столкнулся с Иванычем и едва не сбил его с ног. Тот ему крикнул, чтобы тот смотрел, куда идёт, но Гоша даже бровью не повёл. Он ушёл. Как оказалось — в последний раз.

— Может…— начал Владимир,— вы знаете или видели что-то ещё? Скажите мне свои даже самые, как вам кажется, глупые догадки или умозаключения.

— Есть один момент. Это сон.

Владимир кивнул.

— Слушаю вас.

— В ту ночь,— я ещё не знала, что мой сын мёртв,— мне приснился кошмар,— она положила ладони на стол