Мелкий писец - Олег Мамин

меня. Всё, что я сделал — изменил радиус линзы. Увеличил немного плечо, чтобы не настолько выпуклой была, ведь теперь линза большего диаметра. Как раз потренировались на куске известняка, который пошёл на макет-шаблон для стекольщика. Внушительная такая блямба вышла, тяжёлая.

А ещё слуг гонять стали, приставили двух воинов, чтобы не глазели. Мы расположились не то чтобы на виду, но и не прятались. В углу двора, где тени чуть больше, так и я и выбирал место. Кроме пары финиковых пальм, ничто нас не отгораживало от кипящего жизнью хозяйства.

После того как мы закончили работу, с позволения сказать, «шлифовальный станок» разобрали, и, судя по присутствию Канефера, он отправился в Элефантину, туда, где располагается ремесленный бизнес семейства.

На этом мой отпуск закончился, я снова стал ходить хвостом за Саптахом, постигая науку письма и счёта на практике, а вечерами иногда переписывал свитки. Их приносили всё реже, видать закончилось то, что можно вынести.

С этим делом учитель тоже подсуетился: привлёк двоих слуг делать папирус, заодно продавал его самому себе якобы для нужд царского предприятия. Это я узнал только перед самым окончанием обучения, когда Саптах, впечатлённый моими способностями к счёту, доверил мне проверить бухгалтерию.

Я и не заметил, как за рутинной работой пролетели месяцы, которые отвели себе два спорщика на обучение двух дуболомов. Где-то там, в буднях, промелькнул мой день рождения. Мне исполнилось тринадцать.

Египтяне эту дату помнят, но не празднуют, только день рождения фараона отмечается всей страной, всё-таки он же податель всех благ, посредник между миром людей и богов, так что это дата не личная, а имеет религиозное значение.

Впрочем, простой человек тоже может поиметь выгоды с собственного дня рождения. На каменоломнях это законный повод не прийти на работу, но этим правом не пользовался, как и в обычный день бегал за управляющим с планшетом и вёл записи.

За рутиной я и не заметил, сколько времени прошло с того момента, как я покинул деревню.

Наш экзамен приурочили к празднику Нового года, немного изменив оговоренные ранее сроки обучения. В Древнем Царстве вепет ренпет (егип.: «открытие года») совпадал с восходом Сириуса и разливом Нила, то есть с серединой июля, но из-за несовершенства календаря (он без високосных дней) к Среднему Царству дата сползла к самому декабрьскому солнцестоянию.

Событие проводили в доме у Саптаха, но, в отличие от пирушки у Собекхотепа, не разделяли гостей по половому признаку, хотя сегрегация на более достойных и менее тоже имелась, но, кроме как формой сидений и их расположением, отношение к гостям не менялось.

Угощения, выпивка, музыканты и танцоры… Даже плавящиеся конуса из смеси жира и ароматических веществ на париках — всё, что нужно для хорошего праздника. Собственно, к какому-то религиозному празднику событие и приурочили, насколько я понимаю.

Из почётных гостей присутствовали Собекхотеп и Мерикара, начальник Рахотепа. Остальные гости из подчинённых всех троих господ. Можно сказать, что собрался весь свет Асуана, кроме Хаэмуаса, верховного жреца Анукет. Было бы странно, если бы он присутствовал после случившегося.

Но без жреческой братии не обошлось: в качестве судьи выступал жрец Сатис по имени Каапер. Он наставник Нефернена, который был третьим экзаменуемым, естественно, вне конкурса. Перед тем, как вступить в должность, он должен получить своего рода диплом. Вряд ли такая практика повсеместна; думаю, Саптах это придумал ради весомости своего прошения перед царём.

Не стану разводить интригу: мы с Саптахом проиграли. Уарсу уделал меня в области… математики. Никого не интересовало, насколько быстро и качественно я считаю в уме. Оценивали-то не нас, учеников, а наших наставников. Он подробно разложил, как производит расчёт, а я в теории плавал. Отнёсся несерьёзно к изучению именно египетских методов расчёта.

Строгий и справедливый, но довольно пьяненький судья сделал вид, что решение ему даётся трудно, но на самом деле я по глазам видел, что имеет место быть какой-то закулисный договорняк. Я даже подумал, что Саптах сам подсказал, на чём меня можно «завалить», он был в курсе моих «успехов» как математика.

— Аккуратность и правильность начертаний Афарэха поистине впечатляющая, — начал пьяным голосом жрец в женской маске. — Но познания в вычислениях поистине заставило моё сердце сжаться от тоски. Посему не могу погрешить против маат и вынужден объявить победителем уважаемого Рахотепа, писца войска.

Никто не выказал ни радости от победы, ни печали поражения. Самое забавное, что даже Миут, дочка Саптаха, которая и была предметом спора, не выглядела расстроенной.

— Однако… Я не могу не признать, насколько я впечатлён успехами обоих молодых людей… иык, — продолжил Каапер, икая. — Посему для обоих разрешаю посещение Дома Жизни при храме Сатис.

Я, кстати, за всё время так ни разу и не был в Элефантине, не покидал окрестностей карьера, города и порта. Не знаю почему, но туда меня Саптах не брал с собой ни разу, хотя сам не редко плавал туда. У семейства даже личная лодка имелась, оказывается.

Я спрашивал, отчего в деревню за мной он нанимал посторонних, а в ответ только получил взгляд, в котором читалось сомнение в моей разумности.

С другой стороны, не особо-то я и хотел рассматривать столицу нома. Уверен, космопорта там нет, и даже уличного освещения не то что лампочками, но и фонарями. Так что вряд ли увижу что-то принципиально отличное от Асуана, который с виду примерно такой же, только поменьше.

Да, там два храма. Наверное, дворец номараха побольше, чем у его брата. Насколько я знаю, слышал от многих, рынок даже меньше. А в остальном всё то же самое.

На следующий день, протрезвев, Саптах объяснил, почему отсылает меня:

— Это часть награды тебе. Вот ещё в благодарность за моё спасение и помощь с царским подарком, — он вручил мне браслет. Золотой. Не слишком широкий по меркам взрослого, но для моей, не очень толстой руки, даже великоват.

Да и как его носить? Оторвут вместе с конечностью, если пары вооружённых охранников рядом не будет.

— Оберни тканью или кожей, как ты сделал с крокодилом, — он понял моё замешательство, и указал на всё ещё висящую на шее глиняную блямбу. Так и не потратил виру от Собекхотепа, ношу её, обмазанную глиной на шее.

— А что с назначением в помощники к твоему другу?

— Я напишу тебе сопроводительное письмо. Когда будешь готов, скажи Мерира, — это управляющий погрузками в порту. Забавное у него имя — «его любит Ра», — он пристроит тебя на