Блаженны мертвые - Йон Айвиде Линдквист

Хагар похлопала себя по правой коленке:

— Будет дождь, как пить дать. Весь день нога ноет.

Эльви выглянула в окно. И без всякого колена было понятно, что собирается гроза. Тучи сгустились, заслоняя солнце, так что день превратился в ночь. В воздухе чувствовалось напряжение. Эльви видела этому лишь одно объяснение. Она сполоснула чашки из-под чая и произнесла:

— Начинаем сегодня же.

Хагар кивнула. Она была готова. Эльви еще по телефону велела ей приодеться на случай, если им надо будет приступать к делу немедля.

Положа руку на сердце, темно-синее платье с блестками, выбранное подругой, казалось Эльви пошловатым, но Хагар настояла, заявив в свое оправдание, что торжественный повод обязывает.

Хагар не пришлось уговаривать. Когда Эльви рассказала ей о своем видении, подруга только радостно ахнула. Явление Девы Марии в этот трудный час казалось ей само собой разумеющимся. То, что она явилась именно Эльви, было, конечно, удивительным, но выигрывают же люди миллионы в лотерею...

Сказать по правде, Эльви даже слегка задела та легкость, с которой Хагар отнеслась к происходящему, — платье в блестках, излишние параллели с лотереей.

Для Эльви встреча с Девой Марией была немалым потрясением — пожалуй, самым большим в ее жизни, — Хагар же при виде шрама на лбу лишь сложила в умилении руки и запричитала: «Ты подумай, вот радость-то какая!» Эльви мучило смутное подозрение, что, если бы она сообщила, что ее похитили инопланетяне, Хагар отреагировала бы точно так же. Лишь бы что-нибудь новенькое, неважно что.

Хагар была замужем три раза. Руне, ее последний супруг, умер десять лет назад, и с тех пор Хагар только и делала, что носилась по всяким курсам и собраниям. Три года она крутила роман со своим сверстником, но съезжаться с ним не думала — ей было достаточно их «интимных тет-а-тет», как она выражалась. Когда он совсем впал в маразм, она его бросила.

Легкомысленная Хагар была совершенно не похожа на серьезную Эльви, и тем не менее они стали лучшими подругами. Почему? Для начала их сближало чувство юмора — одно это дорогого стоило. К тому же Хагар была начитанна и имела ясную голову, чего нельзя было сказать о большинстве старых друзей Эльви. И даже если подруги нередко расходились во мнениях, они всегда находили общий язык.

Но на этот раз Эльви категорически отказывалась смотреть на историю с Девой Марией глазами Хагар. Все было слишком серьезно, и она надеялась, что, рано или поздно, Хагар это тоже поймет.

Хагар потерла больное колено и ухмыльнулась:

— Ну что, с чего начнем? Говорят, нет пророка в своем отечестве, — может, махнем куда-нибудь подальше проповеди читать?

Эльви уселась за противоположный конец стола и пристально посмотрела на Хагар. Подруга захлопала глазами:

— Чего ты?

— Значит так, Хагар... — Эльви постучала костяшками пальцев о стол, подчеркивая свои слова. — Это тебе не цирк. Может, для тебя это и развлечение — лотерея там, все такое, — но если ты хочешь в этом участвовать, то ты должна понять раз и навсегда...

Эльви потрогала пластырь на лбу. Ранка зудела. Она продолжила:

— Мы это делаем потому, что сама Дева Мария велела мне указать людям путь. Ты понимаешь, что это значит?

Хагар пробормотала:

— Что они должны уверовать.

— Вот именно. Наша задача не в том, чтобы убедить их начать отращивать бороды или отказаться от мирских благ. Наша задача — заставить их уверовать, и сделать это можно лишь на примере собственной веры. Поэтому спрашиваю тебя в первый и последний раз, Хагар... — Эльви сама испугалась своего грозного тона, но продолжила: — Веришь ли ты в Господа нашего Иисуса?

Хагар заерзала на стуле, глядя на Эльви, как провинившаяся ученица на учителя, и выдавила из себя:

— Ну ты же знаешь...

— Нет! — Указательный палец Эльви взмыл в воздух. С Хагар она всегда говорила громче обычного, но теперь голос ее прямо-таки гремел, словно ею овладела какая-то неведомая сила.

— Нет, Хагар! Еще раз спрашиваю тебя: веруешь ли ты в Господа нашего Иисуса, Сына Божьего?

— Да! — Хагар сжала кулаки. — Я верую в Господа нашего Иисуса, Сына Божьего, обреченного на муки Понтием Пилатом, на кресте распятого и воскресшего на третий день! Верую!