Готика Белого Отребья - Эдвард Ли

Идеальные белые волосы свисали почти до пояса, как и столь же белая борода. Маленькие неоново-красные глазки, казалось, горели собственным светом. Он также обладал фирменным знаком клана Говардов: длинным узким лицом и выступающим подбородком.

Сноуи обняла старика, как хрупкий предмет, и поцеловала в щеку.

— Привет, Дедуля Септимус! Мы привели кое-кого для встречи с тобой, — и она представила Писателя.

— Для меня честь и большое удовольствие познакомиться с вами, мистер Говард, сэр.

Септимус Говард пожал руку Писателю, что можно было истолковать как хороший знак.

— Наша встреча была предначертана, — cказал Септимус и посмотрел Писателю прямо в глаза.

— Ты знал, что мы придём, дядя Септимус? — удивилась Дон.

— Да, Дони, — cтарик продолжал смотреть на Писателя.

— Как ты узнал, Дедуля? — cпросила Сноуи.

— Потому что у меня руки чесались, как раз перед тем, как я нашел шкатулку со старыми испанскими монетами, когда копал новую яму под сральник, ту самую, что была закопана стариком Уотли еще до моего рождения, — cтарик кивнул Писателю. — Бабушки всегда говорили, что однажды придет чужак, и положит конец проклятию, принеся удачу в Люнтвилль. Ты, сынок, Tот Cамый. Благослови мою душу, Господь, я прожил достаточно долго, чтобы увидеть это собственными глазами… — a потом старик растрогался и вытер слезу. — Но, послушай меня, сынок, и не смейся. Я вижу осколки будущего, и я хочу предупредить тебя с добрыми намерениями, но ты не принесешь удачу в этот город, на тебе самом висит проклятье, и тебе предстоит столкнуться со злом.

Это замечание заставило Писателя замереть. Он опустил пиво.

— Всё так плохо?

— Плохо, сынок. Так плохо, что ты подумаешь, будто ворота Иблиса[82] распахнулись и вываливают на твою голову все огненные нечистоты Аида.[83]

Вот ЭТО РЕАЛЬНО плохо, — подумал Писатель.

— Зло уже близко. Я чувствую его в воздухе, что-то черное, что-то ужасное, что-то таящееся в лесу, что-то, что снова жаждет начать свою злую работу в этом месте…

Писатель нетерпеливо подался вперед.

— Сэр, а пророчество не говорит, победит ли грядущее зло?

Старик поднял иссохший палец.

— О, конечно говорит, сынок, но оно туманно и расплывчато!

Потрясающе, — подумал Писатель. Все это было очень интересно, но вряд ли уместно.

— Могу я спросить еще кое о чем, сэр? Мы пытаемся найти конкретное место, и, возможно, вы могли бы помочь…

— Да, — сказала Сноуи. — Мы страстно желаем попасть в дом человека, по имени Крафтер…

Старик вскинул грозный взгляд на свою внучку.

— Зачем вам понадобился этот старый кривой колдун? Он мертв, я бы сказал, лет десять уже как, а может, и все пятнадцать, и люди были чертовски рады, когда он сдох. Эт было забавно, как будто он знал заранее, когда умрет. Ах, Донни, — старик указал на Дон, словно обвиняя ее, — …эт был твой босс, Bинтер-Дэймон, который забальзамировал того старого сподвижника Сатаны.

— Я помню, что слышала это имя, когда читала старые бухгалтерские книги, — сказала Дон.

— Да, и случилось так, что старина Крафтер пришел в контору твоего босса, купил себе участок земли и самый шикарный гроб, какой только мог предложить твой босс. И…

Пауза заставила всех широко распахнуть глаза в ожидании.

— …он упал замертво прямо в офисе. Время вышло, как сказал парень из округа. Bинтер-Дэймон сказал, что Крафтер умер с улыбкой на лице, если ты можешь в эт поверить. Я поверил.

Писатель ущипнул себя за бородатый подбородок. Хм. Мой двойник сказал мне принести ЛОПАТУ в дом Крафтера…

— Понимаю, сэр. Наверно, меня ввели в заблуждение. Я склонялся к мысли, что тело Крафтера было похоронено на его собственной земле.

Последовал очередной острый взгляд, и Септимус Говард тоже ущипнул себя за бороду.

— Откуда ты эт знаешь, мой юный друг?

Приятно, когда тебя называют «юным», хотя это и не совсем точно. Но Писатель не мог рассказать этому человеку о своем двойнике, не так ли?

— Я слышал об этом от недостоверного источника, сэр. Так вы говорите, что Крафтера похоронили на его собственной земле?

— Эхе-хе, эт так. Босс Дон отнес документы на кладбище Билл, но там не согласились его хоронить. Ад должен был бы замерзнуть, прежде чем они эт сделают. Видите ли, люди ни за что не потерпели бы, чтобы этот злой сукин сын был похоронен рядом с добрыми христианами. Родня захороненных сказалa, что на следующую ночь они выкопают старого мудака, как таракана, и выкинут его в какую-нибудь канаву или еще куда-нибудь. Итак, Bинтер-Дэймон присвоил деньги за погребение, отвез гроб в дом и заплатил Баду Тулеру за рытье ямы. Его зарыли в полночь, как просил Крафтер, — cтарик улыбнулся. — В “Колдовской Час”.

— Действительно, — сказал Писатель. — Говорят, Друиды так называли полночь.

— Тогда там и похоронили колдуна, и никто никогда туда не возвращался. На кладбище ведьм, находящемся на его земле, Крафтер использовал могильную землю для своей дьявольской магии, и даже выкапывал кости некоторых ведьм, чтобы использовать их в своих заклинаниях. Он брал старые доски от их гробов и строил из них алтари и специальные двери.

Особые двери, — размышлял Писатель.

— Вы действительно верите, что он занимался оккультизмом, сэр?

— Да, сынок. И это не шутка, поверь, я эт знаю. Однажды я видел, как он выходил из магазина Халла, и какая-то толстая дама начала орать на него и ругаться, называя еретиком, прислужником Сатаны и детоубийцей. Тогда он был намного моложе, как и я; он шутливо ткнул пальцем в лицо этой дамы и сказал: «Никогда больше твои губы не разомкнутся», и, мистер, они никогда больше не разомкнулись.

Это отличный материал для моей книги! — ликовал Писатель. — Я всю ночь могу это записывать.

— Однажды Холли Крэнстон обсыпала его мукой, шутки ради, и плюнула в него, когда Крафтер был в городе. Ну, Холли Крэнстон тогда была беременна, живот торчал огромнейший. Через пару дней у нее родился ребенок… Pодился он без головы.

Писатель, Дон и Сноуи молча уставились на старика.

— Проклятая тварь жила, жила целую неделю. Эт правда, сынок, потому что я самолично его видел. Самое жуткое существо, которое я когда-либо видел, Холли Крэнстон, эт самая тупая задница, с её большими дойками, толкала коляску с безголовым младенцем в ней.

Девушки, казалось, были охвачены благоговейным, даже зачарованным ужасом…

— Но самое худшее, что я видел — эт, что сталось с Друком, сыном Тру Кенни. Однажды ночью Крафтер поймал его у себя во дворе, так что он произнес несколько заклинаний на каком-то неизвестном языке, сделал над своей промежностью знак рукой, а затем указал на промежность