Попробуй уснуть - Влад Райбер

Я часто приезжаю к бабушке в село – почти каждые выходные провожу у неё. Но весь прошлый месяц мы путешествовали с друзьями, и я давно её не навещала. Мы только созванивались.

Бабушка Надя живёт одна и всегда мне рада. Я приехала утром в субботу. Бабушка хлопнула себя ладонью по лбу – забыла, что хотела пожарить мне рыбки. Я напомнила, что не люблю рыбу.

Бабушка настояла:

– Ты, что? Сосед такого сазана дал! Подожди, сбегаю в «теремок».

«Теремком» она называла домик через улицу, что остался от дедушки. У того дома крыша прогнулась как седло, сам он страшный, только портит своим видом весь пейзаж, и навевает ужасные воспоминания.

Участок, на котором стоит «теремок», записан на меня. Однажды я хотела продать землю за небольшую сумму, чтобы оплатить учёбу, но бабушка Надя попросила меня этого не делать. Она помогает мне с оплатой каждого курса, а «теремок» использует для хранения старых вещей, закруток и продуктов. У неё там полки и морозильный ларь.

Бабушка вернулась, нажарила рыбы, я только поковыряла вилкой, чтобы не обижать старушку. Мы посидели, поговорили. Днём я погуляла по берегу реки, а потом до вечера валялась в своей любимой комнате без всякого дела и угрызений совести. Ведь я приезжаю в село, чтобы разгрузить мозг.

Моя комната в бабушкином доме – самое уютное место на свете. Там широкая мягкая кровать, куча подушек. Окна выходят на восток и утром, комнату заполоняет оранжевый свет. Приятно проснуться на рассвете и лежать, зная, что спешить некуда.

Но в то утро ко мне зашла бабушка и сказала:

– Маша, хватит ночевать, пошли со мной на похороны.

Я спросила: а кто умер? Бабушка ответила: «Да женщина одна».

– А мы зачем пойдём? – не поняла я. – Мы же не родственники.

– Жили в одном селе, как одна семья, как община, – объяснила бабушка. – И провожать надо всем вместе. Мне одной неудобно. Что я там буду стоять с краю? А так приду с тобой. Ну, если совсем не хочешь, то не ходи, ладно.

У бабушки Нади хорошо получалось внушать вину. Если ей отказывали, она не скрывала, что расстроилась. Мне сразу вспомнилось, как много она для меня делает, а я неблагодарная даже не могу составить ей компанию.

Я передумала, собралась и мы пошли на кладбище. Бабушка у меня хоть и в годах, но сил не растеряла. Она так торопилась, что я едва поспевала.

Хоронили женщину лет пятидесяти. Людей собралось немного. Скорее всего, одни родственники и близкие знакомые. Это не было похоже на «проводы всем селом» и никакого духа общинности там и в помине не было. Со мной то и дело пытался заговорить мужик и выведать: кем я прихожусь усопшей.

И моя бабушка вела себя подозрительно. Никто из присутствующих так не рассматривал покойницу, как она. Бабушка оглядывала её с ног до головы. И мне показалось, что она пробормотала: «Надолго должно хватить», а когда могилу засыпали землёй, моя старушка спросила саму себя: «И зачем так глубоко закапывать?».

– Баб Надь, ты что? – спросила я.

– Маш, это я так, – сказала бабушка.

Я выразила всем свои соболезнования. Взяла свою пожилую родственницу под руку и повела домой.

С той минуты я следила за ней и за каждым её словом. Старушка прибиралась, гладила бельё, пекла блины, разговаривала со мной на обычные темы. Ничего «такого»!

Меня смутило, что вечером она долго не ложилась спать и несколько раз спрашивала, почему это я не ложусь, не отсыпаюсь. Мне почему-то хотелось, чтобы бабушка Надя легла первая.

В конце концов, я сдалась – приготовилась ко сну. И только я легла, только притворилась спящей, как дверь хлопнула.

Я ноги в тапки, накинула на себя плед и за порог, кричу: «Ты куда собралась ночью?!».

Бабушка Надя держала в руках лопату. Ох, что я подумала!

Она посмотрела на меня с удивлением:

– Внучка, да ты что? Я никуда! Не спится мне, решила инструменты убрать в сарай на зиму. Копать и полоть уже нечего. Зачем ты выбежала с голыми ногами? Иди в дом! Продует!

Я согласилась вернуться домой только с ней вместе, и сказала ей всё, что думаю. Призналась, что считаю странным наш поход на похороны незнакомой женщины. Напомнила ей, что она бормотала: «Надолго должно хватить», «Зачем так глубоко закапывать?». От этого мне стало не по себе, а как увидела её с лопатой, так у меня и сердце зашлось.

– Бедная ты моя, – бабушка уронила слезу. – Думаешь я, как твой дед, с ума сошла. Ты не беспокойся, у меня пока голова работает… Та женщина, которую сегодня хоронили училась с твоей мамой в одной школе. Они были подругами. Я хотела с ней попрощаться. А что там себе под нос говорила уже сама не помню. Я старуха, думаю себе чего-то и бубню. Ты всё деда вспоминаешь, но ты меня с ним не сравнивай.

Чтобы окончательно развеять мои сомнения, бабушка попросила одеться и выйти с ней в огород. Мы вместе собрали лопаты и мотыги, отнесли в сарай и заперли.

Потом согрелись чаем, и бабушка легла спать. Она убедила меня, что с её рассудком всё в порядке, но я испытала такой стресс, что все ещё было трудно успокоиться.

Мои опасения появились не на пустом месте. Однажды мне уже пришлось видеть, как человек сходит с ума. Это был мой дед. Они с бабушкой пережили всех своих детей: мой дядя погиб на работе от удара током, тётя умерла молодой из-за слабых почек, и моя мама скончалась после нескольких лет тяжёлой болезни.

Потеряв последнюю дочь, бабушка старалась справиться с горем, а дедушка поверил в чёрную магию. Он заперся один в своём доме, перевернул все иконы лицами к стенам. Чертил мелом знаки на полу, скупал книжонки с заговорами, читал заклиная и кланялся до пола. Говорил, что вернёт своих детей с того света.

Его лечили в психиатрической клинике, но это не помогло. На следующий день, как он вернулся в свой дом, его нашли в погребе мёртвым. Дедушка вскрыл себе горло бритвой.

Мне было тринадцать лет, я осталась жить с отцом. Было тяжело, но хотя бы не в одиночку. Как бабушка пережила всё это и сохранила здоровый ум – не знаю.

Возможно, это мне надо сходить к психологу с моей паранойей. До сих