Много смертей Гарри Поттера - ShayneT

Возможно, отчасти этому способствовал тот факт, что умственно он оказался на восемь месяцев старше своего же тела. Будучи слизеринцем, он научился контролировать эмоции и не показывать собственные чувства. Благодаря этому оказалось легче переносить гнев Вернона и мелочность Петунии, ведь теперь он не допускал прежних ошибок и не портил все ответными репликами.

Но, несмотря на тоскливое однообразие событий в доме, все отличалось от былых времен.

Раньше Гарри брали в магазин, чтобы помогал нести продукты, а Дадли тем временем дразнил его. Поттер ходил в школу и даже мог посещать библиотеку, не в ущерб работе по дому.

Теперь же Дурсли никуда его не брали. Сами шли перекусить, а его оставляли дома и приносили потом остатки еды Вернона и Петунии — Дадли всегда съедал все подчистую.

Несмотря на заверения Гарри, что дворик прикрыт щитами, Дурсли все равно опасались и не разрешали ему работать снаружи, да и в магазин больше не брали. Дурсли каким-то образом узнали о награде за его голову и не хотели, чтобы кто-нибудь осознал, что Гарри живет у них.

Вернон пытался запретить Гарри носить палочку, но тот настоял на своем. Даже привел аргумент, что в случае отказа щитов его палочка окажется единственной защитой для всех. Также Гарри сообщил, что ему можно разок свободно поколдовать, не опасаясь последствий.

Побледнев от неявной угрозы, Вернон отступился.

Однажды Гарри подслушал разговор тети и дяди насчет установки решетки на дверь, чтобы запереть его внутри; он быстро вмешался и указал, что с палочкой в руке сможет просто взорвать стену и это повлечет расходы, а также может навредить кому-нибудь.

Вернон снова разразился угрозами, но в конце концов сдался.

С тех пор Гарри прилагал все усилия, дабы дать понять, что он заодно с Дурслями. Он очернял мир магов и громко выражал свою зависть к Дадли, учащемуся в Смелтингсе. Он и правда завидовал Дадли, ведь взбучка от старшеклассников — вот самое худшее, что могло там случиться на протяжении большей части года.

Наконец Гарри перечитал все книги. Много раз прошелся по домашней работе. Чтобы не терять навыков, по ночам он втайне шнырял по дому, практикуясь в незаметности.

Он даже воззвал к помощи Дадли, которому предстояло швырять в уклоняющегося Гарри теннисные мячи. Поначалу Дадли находил в том жестокое удовольствие, но быстро потерял интерес, так как никак не мог попасть.

После трех недель Гарри ощутил, что сходит с ума от бездействия. Он ощущал, как атрофируются его навыки, и переживал, что к началу нового учебного года станет совсем беззащитен.

Так что в один прекрасный день, пока Дурсли отсутствовали, Гарри решил сжульничать: накинул мантию-невидимку и отправился в ближайшую библиотеку.

Там он нашел книгу, «Методы маскировки», с более чем ста тридцатью иллюстрациями, включая макияж, обувь с изменяемой высотой, контактные линзы, поддельные татуировки, парики и умение прикинуться противоположным полом.

Имелся в ней и раздел, как люди узнают других людей и как изменять голос.

В библиотеке, наряду с «Методами маскировки», он взял еще несколько книг по актерскому мастерству и прихватил беллетристики, чтобы отвлечься. В жизни Гарри всегда не хватало веселья, и теперь, когда большая часть Хогвартса отвернулась от него, его стало еще меньше.

Когда Дурсли отсутствовали, Гарри непременно звонил Гермионе, и та поддерживала контакт с Невиллом, присылавшим ей сову. Даже так общения выходило недостаточно, и Гарри скучал по временам, когда они все вместе сидели в библиотеке.

Он размышлял, стоит ли в следующем семестре начать учить их сражаться; даже плохие соперники, если бы их набралось достаточное количество, помогли бы ему улучшить свои навыки.

Гарри продолжал бы практиковать всю известные ему заклинания, если бы не Надзор, а при нынешнем положении дел оставалось только мечтать о способе обхода следящего заклинания. Скорее всего, министерство засекретило всю информацию о Надзоре, поэтому Гарри сомневался, что легко найдет способ такого обхода.

Одно он знал наверняка: Надзор не различает магию, сотворенную самим несовершеннолетним, и магию, сотворенную рядом с ним. В местах вроде Хогвартса или Косой Аллеи Надзор вообще не заметил бы заклинания.

По словам Невилла, дети в семьях волшебников зачастую могли колдовать на каникулах за счет того, что рядом находились родители, и благодаря этому у чистокровных появлялось мощное преимущество по сравнению с магглорожденными.

Гарри неустанно тренировался в маскировке, используя то, что имелось под рукой. Гермиона отправила ему сто фунтов по обычной почте, и Гарри пообещал, что сразу вернет долг, едва доберется до Косой Аллеи и своего хранилища в банке.

Он купил набор макияжа, начал упражнения с накладным носом и тренировки в умении сливаться с толпой. Дадли попытался выставить его на посмешище, но в кои-то веки Петунья и Вернон оказались на стороне Гарри. Замаскированный Гарри уменьшал опасность для всех.

В конце концов, тридцать первого июля снова наступил его день рождения. Конечно, Дурсли его не праздновали, но тетя оставила ему в подарок коллекцию своей старой косметики.

В тот вечер Дурсли принимали гостей, и Вернон попросил Гарри только об одном: сидеть тихо и не показываться.

Последнее, что всем требовалось, так это гости, рассказывающие о Гарри не тем людям. Сам Гарри был с этим полностью согласен, и они пришли к соглашению.

Гарри настроился на тихий вечер, посвященный чтению.

К несчастью, у судьбы нашелся на этот счет иной план, в виде сумасшедшего домового эльфа.

* * *

Во время исследований Хогвартса Гарри наткнулся на домовиков и уже использовал их для доставки деревяшек и других задач. По его личному опыту, у всех домовиков было какое-то преувеличенное мнение о важности самого Гарри.

Домовики Хогвартса носили кухонные полотенца, но эльф, сидящий на его кровати, не шел ни в какое сравнение с ними. Он был одет в старую наволочку.

— Гарри Поттер! — начал домовик. — Какая честь встретить вас, сэр. Добби так давно хотел повстречаться с вами.

Домовые эльфы входили в число частичных исключений для щитов на доме Гарри. В отличие от волшебников, они могли найти его дом, но только если не питали к нему никаких враждебных намерений. Для тех же, кто хотел причинить ему вред, будь то