Амулет мертвеца - Константин Чиганов

полосами по фюзеляжу. Салон бежевой кожи с настоящим персидским ковром на полу, широкие кресла, по одному у иллюминатора. Никаких стюардесс, пилоты тоже не вышли встречать, явно неспроста.

— Вещи уже погружены, садись и да, пристегнись, уговор есть уговор, — махнула Даше Майя, кивнула, сама легко опустилась в кресло, достала планшет — завершая какие-то дела.

Самолет почти бесшумно двинулся, вырулил на полосу, сильнее загудело в хвосте, но не навязчивее, чем от пылесоса в соседней квартире, подумала Даша. За овальным стеклом накрапывал дождик. Закрылки на серебристо-серых скошенных крыльях стронулись, отклонились книзу.

Разбег, земля напоследок толкнула в колеса — отрыв… полоса ушла вниз, самолет разворачивался, ложась на курс.

— Вот почти и все, — сказала Майя, кладя планшет на столик карельской березы, — мы в пути. Старуха ведь, а до сих пор люблю это ощущение. Невидима и свободна.

Она сняла синюю курточку, осталась в джинсах, легких замшевых сапогах и кашемировом серебристом свитере умопомрачительной цены: путешествующая кинозвезда. Даша даже смутилась за себя. Майя умела впечатлять ненавязчиво.

— Как подумаю, уже скоро… теперь только найти, — а Дашу кольнула острая жалость к бессмертной богине. Но она спросила, не могла утерпеть:

— А если он сам не захочет остаться тут — таким? Времена дико переменились. Он из другой жизни, из страны другой, и будущего хотел не того.

— Я его…отпущу, — сказала Майя голосом из каленого стекла. — Прощу и упокою. Он мне не обязан…

Даша знала, мертвые утратили слезный дар, но взглянула в лицо подруги. Нет, конечно нет. Майя улыбнулась почти натурально.

— Если ты голодная, я позабочусь.

— Пожалуй, рано. — И соврала: — я завтракала.

— Кекс и секс? — процитировала Майя.

— Почти.

Москву вблизи они не увидели, только с небес: огромный серый мегаполис, паук, высасывающий жизни, деньги и людское счастье, ненадолго заворочался под крылом. Над городом висела темная шапка смога, а выше — сырые сизые тучи без просветов.

Сели быстро, не в знакомом Даше аэропорту, не Шереметьево и не Пулково, и самолетов там почти не было, две старые «аннушки»-двадцать шесть с армейскими звездами, пара военных вертолетов Ми-8.

Прошло не более получаса, пока военный зеленый заправщик заполнял баки их самолета. И опять-таки никто из пилотов не показался из кабины, не говорил по громкой связи… Даша уже решила, Майе служат такие же живые мертвецы. А что, бессонный и неустанный пилот…такого она сделает себе теперь.

Будет командиром ее личного борта, почему нет?

Но эту мысль она Майе открывать не стала.

Даша успела перекусить, попросту, тарталетками с красной икрой, тончайшей нарезки ветчиной, семгой и свежайшими булочками с отличным латте, все принесла из хвоста сама Майя, даже немного съела за компанию.

Даша вспомнила профессиональные навыки и выругала себя. Достала смартфон и начала изучать все об Архангельске — о Земле Франца-Иосифа она проштудировала сайты давно. Ни единого упоминания о перелетах по маршруту Леваневского после его уж точно гибели. Может, Майя вообще все придумала? Например, ее летчик погиб на войне, а она не смогла смириться. Бывает безумие мертвых? Если не считать жажды крови?

Зря Даша готовилась. Архангельска она почти не видела. Самолет сел на каком-то опять-таки военном аэродроме, где стояли грузовые Илы, им подали микроавтобус с наглухо тонированными стеклами, и повезли в порт. Ни памятника тюленю, ни Сурского подворья… вроде бы мелькнула в стороне башенка «нулевого километра» с острым золоченым шатром, да где там. Красивый, наверное, город, только не для нее. Хотя будет ведь и обратный путь. С радостью или тоской по несбывшемуся?

Было довольно прохладно, градусов десять, а потом и вовсе полетели с низкого неба мелкие снеговые хлопья. Что ж, октябрь в приполярных широтах.

Порт ничем ее не удивил, в портах она бывала. Разноцветные носатые краны, похожие на инопланетных птиц, целые поселки-шалманы из контейнеров и широкобортные молчаливые корабли.

У бетонного пирса стоял длинный черный грузовоз с грязно-белой надстройкой, красной полосой на черной пирамидальной трубе и белыми буквами «Дмитрий Менделеев» на борту. По деревянным ступенькам на борт, там моряк в кожанке проводил их в каюты, невеликие, но хотя бы с нормальными кроватями. Иллюминаторы тщательно задраены и над каждым трафарет: не открывать! Не будем, как будто мы хорошие девочки. Да и купаться в Баренцевом море не наша мечта. Впрочем, Майя могла бы, конечно. Как и Данька. Снаружи стылая серая, бессветная морская гладь, смыкающаяся с небом на пару туальденоровых оттенков светлее.

Личные сумки уже ждали их возле тумбочек. В дверь постучали: Майя.

— Прости, разберем потом. Сейчас познакомлю тебя, как и обещала, с проводником.

В каюту Майи, такую как своя, Даша вошла с любопытством. И немного с тревогой, что за живой человек, кому может доверять мертвая красавица?

Роковой мужчина сидел на табуретке и приветливо улыбался.

Невысокий, какой-то уютно-квадратненький азиат. По лицу возраст и не узнаешь, старше полувека, разве что, но седые волосы, посеребренные редкие усы и бородка в несколько волосин — пожалуй не полвека, побольше, подумала Даша. В старомодном сером вязаном свитере с красными оленями, широких штанах от костюма-«горки» и меховых сапогах, то ли чунях, то ли торбасах, Даша не очень разбиралась. Руки небольшие и неожиданно изящные. Ими старичок-тундровичок держал маленькую костяную трубочку-носогрейку и теперь внимательно ее разглядывал. Что-то ему не нравилось.

Поднял узкие косые глазки и протянул сухую теплую ладонь в вечных мозолях. Сморщил и без того маленький нос.

— Коля я. Воскресенский. Здравствуй, хорошая девушка Даша. Будем ваш самолет искать. Ну и руду, если попадется, не пропустим. Трубку надо новую. Видишь, тут вот скололась. Старая, как я. Моржа надо, кость, а ножик у меня есть.

Зубы у него были мелкие, ровные, хоть и желтоватые, но все свои. Да и алкоголем не пахло. И наколок на руках нет. Людей трудной зарешеченной судьбы Даша видала, не тот типаж. Охотник-промысловик, оленевод, может, браконьер, но не сиделец.

О чем говорить с ним Даша, в общем, не знала, Коля кивнул Майе дружески, уважительно, но без видимого трепета. Словно давней знакомой или дальней родственнице.

— Ты только смотри. Майя, там на Франца в это время умкы бывают, надо поглядывать. И ей хоть ракетницу дай.

— Не забуду, не бойся, девочку охраним, что нам стоит, — сказала Майя, и Даша подивилась про себя, насколько мягко и обаятельно звучит ее обычно прохладный голос. Понятно, мужики тают даже не глядя. А глядя — падают ей под ноги. Но Коля явно не лирический герой, второй Дерсу может быть: она заметила желтые кожаные ножны на поясе азиата, глубокие, ручка