За пригоршню чар - Ким Харрисон

Побежка у меня не была гладкой ни в каком смысле слова: яломилась через лес, хромая всякий раз, когда слишком опиралась на переднююлапу. Где-то далеко слышны были глухие удары, которые мой волчий слух не могопознать, а вблизи все было спокойно. В такт шагам боль пронзала позвоночник,передняя лапа горела, порванное ухо больно хлестал ветер. Передвигалась я такбыстро, как только могла, нос держа сантиметрах в десяти над землей — вынюхиваяострый, молодой запах примятой Дженксом растительности.

Время у меня давно уже кончилось. Остров был большой, но нетак уж, а от горя вервольфы только быстрее побегут, никак не медленней. Раноили поздно кто-то меня догонит. А может, Дженкс нарвется на сопротивление,когда найдет Ника. У них рации есть.

Быстрее надо, — подумала я, прибавляя ход, но чуть незарылась носом в землю от резкой боли и рванулась вперед, стараясь удержатьравновесие. Раненая лапа подвела, и, ругая себя последними словами, я задраламорду и все же повалилась, еще и язык прикусила при падении. Достало меня бытьволком. Все вокруг казалось не таким, как надо, а если я еще и бегать не могу —нафиг мне такое удовольствие? Но я не могу превратиться обратно, пока недоберусь до большой земли и не коснусь линии.

Кроме того, — подумала я, вставая и отряхиваясь, —я ж тогда голая буду.

Вычихав землю и лиственное крошево из носа, я заскулила —все тело скрутило болью. Где-то близко громко зазвенел о дерево металл. Явскинула голову, в груди похолодело. Мужской голос крикнул: «Пристрелите его!»,следом прозвучали три выстрела — один за одним.

Дженкс! Забыв о боли, я бросилась бежать.

Лес редел, свет становился ярче, и неожиданно быстро явыбежала, кажется, на старый государственный парк — здесь вкопанные в землюбревна отмечали места для автомобильных стоянок. В тени у коричневого дома избетонных блоков стоял джип, а у входа в дом Дженкс нападал на двух охранников сдревесным стволиком, на котором еще сохранились листья.

Я метнулась вперед. Дженкс танцевальным движением крутанулдубинку по широкой дуге, саданув одному из охранников по уху. Не глядя, как онзавывает от боли, Дженкс развернулся и всадил расщепленный комель ствола всолнечное сплетение второму. С безмолвной яростью повернулся к первому и обеимируками опустил дубинку тому на затылок. Охранник упал без звука.

Дженкс ликующе заорал, раскрутил дубинку над головой бешенойспиралью и заехал ею сперва под коленки, а потом по черепу второму. Я застылаот изумления. Он уложил обоих в пять секунд.

— Рэйч! — радостно крикнул он, отбрасывая сглазбелобрысые кудри и сверкая пластырем с Хи-меном. Щеки у него разрумянились,глаза блестели. — Что, переходим на план Б? Он внутри, долбодятел этот.

Под стук сердца я перепрыгнула через лежащего охранника вкамуфляже. Нос ловил запахи спитого кофе из кухни, сорокалетней плесени вванной, хвойного дезодоратора безуспешно борющегося с застарелой мускуснойвонью из тесной гостиной, увешанной оружием. Кто-то в той же гостиной отчаяннотребовал ответа по двусторонней рации. Мышцы сжались от запаха крови подмаскирующей вонью хлорки. Клацая когтями по белой плитке, я прошла по узкомукоридору, а в конце его обнаружилась закрытая дверь. Я с трудом дождаласьДженкса. Он протянул надо мной- руку, толкнул, дверь заскрипела и открылась. Заней было темно, сумрачный свет проходил в покрытое толстенным слоем пыли окошкоиз армированного стекла. Воздух вонял мочой. Шаткий столик загромождали банки сжидкостью и какие-то железные штуковины. Ника не было, и мои надежды развеялисьпрахом.

О Господи, — выдохнул Дженкс, голос у него сорвался.Вслед за ним я глянула в темный угол.

Ник, — прошептала я, но получился стон.

Ник среагировал на голос Дженкса; наклонил голову. Глаза унего были открыты, только не видны из-под длинных волос. Его привязали к стенев позе распятого — жестокая насмешка над страданием и милостью. На одежде зияливыжженные круги, в них виднелись подпаленные волосы и красная кожа, местамичерной коркой запеклась кровь. Кровоточащие, потресканные губы открылись, ноголоса не было.

— Я не… — прошептал он. — Вам не… Я не отдам.

Дженкс меня отодвинул, осторожно потрогал нож — насодержание серебра проверить, — взял его со стола. Я застыла на пороге, неверя глазам. Они его пытали! Пытали за эту статую! Да что ж она за сокровище?Почему он им ее не отдал? Не в деньгах ведь дело. Ник вор, но жизнь ему дорожеденег. Мне кажется.