Коллекция Райан, том 1 - Райан Хэйвок

Этот мужчина по какой-то причине вызывает у меня внутреннее смятение, противоречивые чувства и чертовски возбуждает.

Возбуждение переполняет меня; я не могу удержаться, чтобы не погладить его. Он этого не чувствует, поэтому я знаю, что это только для моего же блага. Должно быть, я хочу почувствовать его вот так, скользящим в моем сжатом кулаке. Я медленно провожу рукой от основания к кончику, сильно сжимая его, затем снова опускаю.

Я чувствую ритм внутри себя, представляю, как он входит в меня, как глубоко я принимаю его во весь рост. Затем в моей голове возникают мысли о том, как он лежит здесь, пока я это делаю. Мне нравится, что он здесь, на каталке, что он не может ничего сказать, что его можно использовать только для моего удовольствия. Я сдерживаюсь, но позволяю своему воображению разыграться, позволяю ему устремиться к тому, чего оно жаждет.

Это погружает меня в самые глубины отвратительных мыслей, которые я только сейчас осознаю. Я веду очень здоровую и активную сексуальную жизнь, но могу сказать со стопроцентной уверенностью, что ни от одного другого мужчины или по какой-либо причине в моей жизни я не была такой влажной. Я отпустила его член только для того, чтобы взять его карту, я не знала, что ищу, пока не нашла это. Результаты его ЗППП[6]. Они взяли мазок, и результаты отрицательные.

Я не могу взять в толк, почему меня это вообще волнует. Что это значит? Неужели это чувство сейчас настолько сильно, что я знаю, что собираюсь что-то с этим сделать? Значит ли это, что я хочу этого?

Прежде чем я успеваю ответить на какой-либо из этих вопросов, двойные двери распахиваются, и Джеймс вкатывает каталку. К счастью, он стоит спиной ко мне, и у меня есть время поправить простыню. Я не могу поверить, насколько я позволилa себе отвлечься, насколько непреодолимым для меня является это притяжение, из-за которого я чуть не потерялa все. Боже мой, это было бы ужасно.

- Привет, Джеймс, - это все, что я могу сказать, и, наверное, этого вообще не следовало говорить, я никогда не былa радa его возвращению.

Он, должно быть, тоже это понимает, потому что смотрит на меня, приподняв брови.

- Тебе что-то нужно, Сэйди?

- Нет... Просто опять эта чертова головная боль.

- Я думаю, это, должно быть, из-за сегодняшних химикатов.

Тут я замечаю, что его лицо раскраснелось и немного позеленело.

- Что с тобой? Что-то не так?

- Кажется, у меня начинается простуда, не могу справиться с тошнотой.

И тут я вижу, как плохо он выглядит, и мне становится ужасно его жаль.

- Мы можем просто положить ее в холодильник, и ты сможешь уйти. Я разберусь с этими двумя, - предлагаю я.

По его лицу видно, что он согласен, но он говорит, что останется.

- Правда, не волнуйся об этом. Мне все равно нужно закончить с самоубийством. Я просто отложу писанину, мы вернемся к ней завтра. Ты дерьмово выглядишь. Я могу принять аспирин. Тебе нужен постельный режим, к тому же, ты, вероятно, заразен, а я не хочу подхватить это дерьмо.

Это выходит немного жестче, чем я намеревалась, но, серьезно... он выглядел дерьмово.

- Да, может, это и к лучшему. Он подтаскивает ее тело к холодильнику и засовывает его внутрь.

- Я возьму их.

Я говорю слишком быстро, надеясь, что из-за болезни он немного отстает в умственном развитии, и не так остро реагирует на то, как странно я себя веду.

Кажется, он не замечает моих странностей, и я благодарна ему за это.

Я наблюдаю, не двигаясь ни на дюйм, из-за одного только страха, как он собирает свои вещи и направляется к двери.

Я испытываю облегчение, когда понимаю, что осталась одна. Я едва могу ясно мыслить после того, как меня чуть не застукали за осквернением трупа.

Я делаю единственное, что могу сделать прямо сейчас, крепко держась за свое рациональное "я". Я запихиваю этого ублюдка в холодильник, с силой захлопывая дверцу, чтобы она закрылась на задвижку. Затем я заканчиваю с женщиной, с которой уже давно следовало покончить, она все еще нуждается в моем внимании. Завтра ее похороны, и я должнa подготовить ее к ним как можно лучше.

Я придумываю все, что могу, чтобы не думать о нем, и это срабатывает. Я почти забываю о нем в холодильнике. И к тому времени, когда женщина будет выглядеть настолько идеально, насколько это возможно, он превратится в далекое воспоминание.

Почти.

Мне приходится взбегать по лестнице трусцой, чтобы побороть вновь проснувшееся любопытство. Но, оказавшись наверху, я могу поесть и посмотреть телевизор, прежде чем лечь спать.

2

У меня проблемы со сном, очевидно, мое подсознание не в состоянии успокоиться от всего этого волнения. Как только я открываю глаза, мои мысли возвращаются к тому мужчине внизу. Возможно, это из-за того, что я живу в такой близости от него. Может быть, это из-за моего болезненного влечения к нему, по какой-то причине, которую я не могу понять, он загнал меня в ловушку любопытства.

Лежа в постели, я изо всех сил стараюсь сосредоточиться на осознании того, что произошло бы, если бы я поддалaсь своим мыслям, если бы наполнилa их чуть большей реальностью. Если бы я послушалась, чего хотят от меня мои ноги, и спустилась по лестнице к нему, мирно лежащему на холодном металле. Что бы от меня потребовалось, если бы я это сделала? Каковы были бы последствия для моей души?

Я с трудом соображаю. Бессвязные мысли заслонила картина, возникшая в моей голове: он там, внизу, совершенно обнаженный под тонкой простыней, его мощные мышцы, закаленные физической активностью, и великолепное лицо в придачу.

Блядь.

Я не могу оставаться здесь, я не могу просто притворяться, что способнa на это. Я знаю, что с моральной точки зрения не нахожу ничего плохого в том, что у меня на уме. Это преступление, но без жертв. Честно говоря, если я подумаю об этом, я пойму, что соблюдаю не все законы общества, я не позволяю себе останавливаться на красный свет, если никого нет рядом, я не позволяю винограду, съеденному в продуктовом магазине, подавлять чувство вины.

Я не должнa позволять этому давить на меня, не должнa позволять тому, что общество считает уместным, определять то, что я считаю ничем иным, как получением