DARKER: Бесы и черти - Екатерина Белугина

особо не пошикуешь, но на Майе Юрьевне платьица из секонд-хенда смотрелись восхитительно стильно. Школьники были от нее без ума, коллег-женщин корчило завистью. Из Сакурихи, географички, при виде новенькой учительницы точно черти выходили. Понятно, мужики табунами бегали за цветастыми платьями Майи Юрьевны, но она никого к себе не подпускала. Как-то пришла на урок вся сияющая и говорит: «Жаль, ребята, но скоро нам придется расстаться. Я замуж выхожу и улетаю в США. Буду вам открытки слать». Дети и радовались за нее, и горевали, поздравляли, засыпали вопросами. Для восьмого «Б» не было ничего реальнее и в то же время иллюзорнее, чем США, страна из телека, видика, кассетника, картриджей и комиксов.

– У Майи Юрьевны получилось, – сказала Нина на пляже. – Тут жизни нет. Тут только повеситься.

– Раз за американца…

Нина услышала сомнения в голосе младшей сестры.

– Не веришь? Думаешь, не возьмут? – Она подставляла лучам солнца загорелое тело. – Не втюрится в меня буржуин поганый?

– В тебя любой втюрится, – честно ответила Ира. Она мечтала о такой фигуре, как у Нины, но пошла в бабушку: ниже ростом, коренастее… – А где ты американца найдешь?

– Где-то найду, – пообещала Нина уклончиво.

Снова и снова анализируя события, предшествующие кошмару наяву, Ира пришла к выводу, что та беззаботная болтовня стала их последним нормальным разговором. Вскоре Нина изменилась. Мама не замечала, но мама никогда ничего не замечала, она либо вкалывала, либо смотрела сериалы. В начале мая Нина сделалась отстраненной, молчаливой, при этом не сказать чтобы несчастной. За готовкой или за учебником, помогая Ире с домашним заданием, она витала где-то далеко. На расспросы отвечала однотипно: голова забита экзаменами. Она что-то прятала в кладовке. Какой-то пакет.

Нина начала говорить сама с собой: рассеянное бессвязное бормотание. Она стонала во сне – стонала от удовольствия, издавала ужасно неприличные звуки. Ира даже подумала, что Портнягин пробрался в дом и на соседней кровати занимаются сексом. Долго колебалась, прежде чем высунуться из-под одеяла. Лунного света хватало, чтобы убедиться: Нина одна – впилась пальцами в простыни, выгнулась навстречу незримому любовнику.

– Да… Пожалуйста… Еще…

Ира покраснела и накрыла голову подушкой. Наутро она ничего не сказала Нине, не подколола, не обратила в шутку инцидент. Решила по-взрослому: подожду, захочет – поделится.

– На свидание? – спрашивала, застав Нину, прихорашивающуюся у зеркала.

– Не до свиданий сейчас, – врала сестра. – С одногруппниками на пикник схожу.

А потом:

– И как прошел пикник?

– Пикник? А… Да нормально.

У Нины под глазами появились круги, ввалились щеки, резче очертились скулы. Она медитировала над гречкой, без конца ее перемешивая, и, не съев ни ложки, вываливала кашу в унитаз.

– Ты что, на диете?

– Просто нет аппетита.

– Нин, ничего мне не расскажешь?

– Нечего рассказывать, Ириска.

Даже мама обратила внимание:

– Чего такая худая? Не заболела? Дай лоб потрогаю.

– Все нормально.

– Где нормально, ты как лед.

– Значит, нет температуры. Ну все, мне надо готовиться к экзаменам.

Думая, что на нее никто не смотрит, Нина улыбалась. Крутила вокруг среднего пальца зажигалку, бурчала под нос и улыбалась блаженно. Так улыбаются от бабочек в животе. Наверное. И, наверное, от наркоты. Ира не имела опыта ни в том, ни в другом, но точно знала, что пресловутые бабочки, в отличие от героина, не убивают восемнадцатилетних девушек.

– Привет, малая.

Ира едва не выронила зажигалку.

– Угостишь?

Жилистый пацан в майке и шортах присел на корточки возле Иры. «Старый шкипер» выливался пеной из бутылки, зажатой в его руке. Определенно, это были не первые пол-литра, принятые пацаном за сегодня.

– Привет, Валер, – без фальшивого дружелюбия сказала Ира и подала сигарету.

Они не виделись с похорон. Валера Портнягин зажал фильтр желтыми зубами и подождал, пока Ира поднесет горящую зажигалку. Затянулся, шмыгнул носом.

– Курить вредно. Сиськи не вырастут. – Он опустил взгляд, чуть удивившись, что у Иры все уже выросло. – Чё ты, как?

– Хорошо. Мне пора.

Она встала, отряхиваясь. Перед внутренним взором маячило плечо сестры, здоровенный синяк.

– Слышишь, сядь. – Костяшки Портнягина были сбиты в кровь, на подбородке – ссадина. Голубые глаза пристально изучали Иру. Она заколебалась. – Сядь, я чё-то скажу. Как не родная, глядь.

– А мы не родственники.

Ира села на камень. Она винила город в том, что красавица и умница Нина Кочубей валандалась с этим утырком. Город учил, что бандиты – самые перспективные женихи, что счастье – в наглости, а сила – в силе.

– Тебе тоже ее не хватает? – вдруг спросил Портнягин.

Ира сглотнула подступивший к горлу комок. Хотелось приватизировать горе, чтобы такие, как Портнягин, не имели права скорбеть вместе с ней.

– Да.

– Ты на нее похожа. – Портнягин смотрел трезво и печально. Ира потупилась. – Я сюда часто хожу. Мы тут с ней… романти`к…

Теперь хотелось выть.

– У нее мужик был, да? – В голубом омуте глаз мелькнули рыбы-тени. Вены вздулись на бритом черепе.

– Не знаю.

Ира знала. Вернее, догадывалась. На следующий день после похорон она полезла в кладовку. Нина была выше – Ире пришлось ставить на стул табуретку и балансировать, рискуя свернуть шею. То, что она искала, нашлось на верхней полке, за коробкой с елочными игрушками. Пакет, а в пакете – нет, не наркотики, слава богу. Шмотки. Кожаная курточка, итальянские туфли, три дорогущих платья. Все с бирками, неношеное. И визитка еще.

– Был, был! – Валера зло затянулся.

«Лучше уж мужчина, – подумала Ира. – Чем… мужчины. Постоянный партнер, пускай взрослый, намного старше. Но не клиенты».

Допустить, что сестра продавала себя, было так же больно, как представить ее со шприцем.

– Только знаешь, малая, Нина меня любила.

– Не любила она тебя.

Ира сразу пожалела о сказанном. Вспомнила: он всюду с собой нож таскает. С такими, как Портнягин, стоит следить за языком.

Но Валера пропустил слова Иры мимо ушей.

– Она мне позвонила. Ну, перед… ну… В ту ночь. Вы телефон провели?

– Нет. Нету у нас телефона.

– Странно. – Портнягин харкнул зеленым. – Значит, из автомата.

– И что она говорила?

С этого момента Ира внимательно слушала Нининого бывшего.

– Ну… связь была херовая, короче. Я… Она повторяла: купи дом, купи дом.

– Дом?

– Ага. Мы с ней мечтали, что свой дом купим, заведем собаку, детей. Глядь, нахрен… – Портнягин вытер пятерней угловатое лицо.

– Что еще она сказала?

Он задумался:

– Сказала… Забери меня. Вот так. Забери меня, Валерочка.

– И все?

– Ее прервали. Там… Мать, короче. Говорит: повесь трубку.

– Мать?

– Ну а кто? Женский голос. Говорит: повесь трубку, тварь.

– Подожди. – Ира наклонилась к Портнягину. – Нина тебе звонила ночью, с ней была какая-то женщина, и она сказала: