Повести и рассказы - Джо Р. Лансдейл

— Ты держишь этот старый притон запертым?

— За вещи внутри. Дом принадлежал нашей семье много лет. Здесь есть довольно хороший антиквариат. Вот почему все окна заколочены. Здесь даже есть старый "Эдисон" с большими толстыми пластинками, похожими на тарелки.

— Какое мило.

— Никакого чувства истории, — сказала Даг и открыла дверь.

Внутри было темно, как на морском дне.

— Очаровательно, — сказал Кевин и достал фонарик.

Они вошли внутрь, Кевин вел их со светом, рассекающим прилипшую паутину и кружащуюся пыль.

— Черт, — сказала Даг, пока смахивала паутину с лица и волос. — Ты должен убирать ее с дороги, а не перекидывать на меня!

— Простите меня, госпожа Даг… Боже, но здесь темно и холодно, как в лапах белого медведя.

— Все дело в высоких потолках, — сказала Даг. — Чертовски трудно отапливать.

Даг сняла свой рюкзак и прислонила его к стене; Кевин, который нес свой в руке, бросил его рядом.

Даг наклонилась над своим рюкзаком и достала "Коулмен"[13] и горсть свечей. Она зажгла свечи и, пока Кевин светил ей фонариком, расставила их по комнате по кругу. В последнюю очередь они зажгли свечи на старой каминной полке.

— Не слишком много света они отбрасывают, a? — спросил Кевин.

— Да уж, не Редди Киловатт[14],— согласилась Даг.

— И пахнут они забавно.

— Дешевые.

— Вот что я тебе скажу, — сказал Кевин. — Я выйду и посмотрю, нельзя ли наскрести немного дров для камина. При условии, что я найду что-нибудь, что не занесено снегом.

— На заднем дворе есть небольшой сарай. Раньше там была насосная станция. Там есть немного дров. Кое-что, возможно, сгнило, но на сегодняшний вечер сойдет, добавит немного света и тепла.

— Похоже, это мой лучший выбор.

— Ага.

— Ты идешь?

— Нет, я останусь здесь и прослежу, чтобы эти дешевые свечи не погасли.

— Не разговаривай ни с каким призраком, пока меня не будет.

— Даже не говори так, Кевин.

— Эй, милая. Это была твоя идея.

— Не напоминай мне. Иди, пока я не дала тебе пинка.

Кевин поцеловал ее в лоб и сказал:

— Я отвечу тебе тем же.

Он вышел на улицу и направился к старой насосной. Ветер выл в соснах, как умирающий волк.

* * *

Огонь приятно потрескивал. Кевин и Даг сидели рядом, фланелевая куртка Кевина была накинута им на колени. Стробоскопические тени и оранжево-красные отблески освещали их лица.

— Не так уж плохо, а? — сказала Даг, положив голову Кевину на плечо.

— Ну, комната не из лучших, но и не такая плохая, как еда.

— Последний раз, когда я покупаю испанскую хавку.

— Этот старый дом, — сказал Кевин, — разве ты не говорила что-то в школе о том, что в нем водятся призраки?

— Нет. Я сказала, что об этом есть старая легенда. Это не совсем призрак. Никакого привидения нет. Давай не будем об этом говорить. Я совсем забыла об этом.

— Кричу вслух. Ты уговорила меня на это приключение и даже не хочешь рассказать историю о привидениях, которая к нему прилагается?

— Это глупая история.

— Она меня развлечет.

— Раскатай эти спальные мешки, и я тебя развлеку!

Кевин рассмеялся и взял Даг за руку.

— Давай, расскажи мне.

Даг вздохнула и подняла голову с его плеча.

— Это просто чушь собачья. Тебе будут сниться кошмары. Хуже того, из-за нее мне будут сниться кошмары, и именно мне пришла в голову эта дурацкая идея.

— Холод действительно лишает нас некоторого очарования.

— Угу.

— Очень хорошо. Ты уговорила меня на это, так что это ставит тебя в затруднительное положение. Даг, выкладывай историю.

— Хорошо, но это сумасшествие. Мой дед, которому принадлежал этот дом в прошлом, был богат, как никто другой. Он мог делать все, что ему, черт возьми, заблагорассудится. Ему нравилось исследовать мир, и он исследовал. В Южной Америке он нашел Уицилопочтли, по крайней мере, так он утверждал.

— Кого?

— Уицилопочтли. Позволь мне немного рассказать тебе предысторию, стоящую за этим. Это поможет понять историю.

— Ты все это выдумываешь?

Даг подняла руку.

— Честное слово девочек-скаутов. Это часть семейной легенды. Я слышала ее всю свою жизнь. Она заинтересовала меня настолько, что я немного почитала о ней. На самом деле об Уицилопочтли, или "волках-ведьмаках", как называли его испанцы, мало что известно. Насколько я могу судить, история с ведьмаками-волками не имела ничего общего с оборотнями и тому подобными вещами. Какой-то совсем другой подтекст.

— Ацтеки, как предположительно называли их испанцы, на заре своей истории нашли в гроте идола. Этим идолом был Уицилопочтли, и благодаря идолу жил бог. Бог давал ацтекам советы. Это был постоянный оракул, если они удовлетворяли определенным условиям. Они должны были носить идола с собой, как знамя, и питать его свежими сердцами, вырванными из груди недавно принесенных в жертву людей. Это было частью увлечения ацтеков человеческими жертвоприношениями, удовлетворением Уицилопочтли.

— И твой дядя нашел Уицилопочтли?

— Так гласит легенда. После того, как пришли испанцы и уничтожили ацтеков, идола спрятали, и в конце концов, когда его хранители умерли, о нем забыли. Без человеческих жертвоприношений он снова стал не более чем камнем.

— Исследуя какие-то древние пещеры, мой дядя наткнулся на идола. Все это было записано в его дневнике. То, что произошло после обнаружения идола, также было записано, и когда был прочитан его дневник, было установлено, что он утверждал, что идол дал ему обещание.

— Он утверждал, что идол дал ему обещание…?

— То же самое обещание, которое он дал ацтекам. Он принес идола с собой домой. Вот. Использовал его, чтобы сделать для себя жизнь лучше, чем она была. Не то чтобы он в этом нуждался. Он был богат, помнишь? Но, видишь ли, соседи начали пропадать.

— Я понял. Он убивал их ради Уицилопочтли.

— В точку. Он вел дневник всего этого. Как он убивал их и сдирал кожу, чтобы носить как мантию.

— Фу!

— В этом самом доме он убивал и вырезал сердца из своих жертв. Дневник содержит множество подробностей. В нем рассказывается, как он скармливал их идолу, маленькой черной статуэтке не более шести дюймов[15] высотой с ухмыляющимся лицом, рубиново-красными глазами и одной из рук, держащей перевернутую тарелку.

— Тарелку?

— Именно туда помещалось сердце, и как только его помещали туда, все еще истекающее кровью, статуэтка начинала оживать. В дневнике рассказывается, что глаза были первым, что выдавало ее жизнь. Они становились кроваво-красными, и тогда статуэтка, тарелка и все остальное вырастали до высоты восьми футов[16].

— Господи, это же просто небылица. Он терял рассудок!

— Когда сердце будет съедено, статуя вернется к нормальному размеру.

— А безжизненность?

— Верно. Ну, она никогда не была полностью безжизненной. Просто ограничена в подвижности.

— Почему кожа? Почему он сдирал кожу с жертв?

— Это была еще одна часть обычая ацтеков. Сдирать кожу с жертв и надевать ее, чтобы изображать божество.

— Что случилось с твоим дедушкой?

— Это интересная часть. Он попал в тюрьму. Однажды