Договор с вампиром - Джинн Калогридис

Держа на руках бездыханное молочно-белое тело немки, В. повернулся ко мне и приказал:

– Идем.

– Где моя жена? – спросил я, с ужасом думая, что ее может постичь участь бедной фрау Мюллер. – Что вы сделали с Мери?

– Идем, – повторил В., и по его тону я понял, что должен повиноваться, иначе Мери мне больше не видать.

Он направился к двери. Подобрав отцовский револьвер, я двинулся следом. Мы прошли мимо смердящего трупа, который еще совсем недавно был живым человеком по имени Ласло, и остановились у единственного в "тронном зале" стола, а затем В. опустил тело фрау Мюллер рядом с телом ее мужа.

И выжидающе посмотрел на меня.

– Где моя жена? Где Мери? Немедленно говорите, что вы с ней сделали? – выкрикнул я, размахивая совершенно бесполезным револьвером.

Улыбка тронула его губы. Протянув руку, В. играючи вырвал у меня револьвер, однако оружие на меня наводить не стал.

– Похоже, ты пришел в себя.

– Где моя жена?

– Я же говорил тебе: ребенок должен родиться здесь, в замке. У твоей жены начались схватки, но все идет, как нужно. С нею Дуня, так что можешь не волноваться.

– Дуня?

Я хотел крикнуть: "Дуня сидит в коляске и дожидается нас!" – но вовремя сдержался. В. довольно ухмылялся. Значит, и я, и эта девчонка-горничная оказались игрушками в его руках?

Ухмылка в его глазах погасла. В. понизил голос до торжественного шепота, будто собирался поведать мне величайшие тайны:

– О твоей жене мы поговорим потом. А сначала... Сегодня ты узнал обо мне правду. Да, Аркадий, я таков. Прими это и не бойся нас.

– Я никогда не приму подобную жестокость, – прошептал я в ответ.

Я склонился над мертвыми супругами, но закрыл глаза, не в силах смотреть на их обескровленные тела.

– Подобная жестокость присуща самой природе, – заявил В. – Мы – хищники. Мы боремся за выживание. Кто решится обвинять хищников в том, что они такие? Ястребы убивают свою добычу, и львы тоже. Разве кто-то называет это грехом, а их – убийцами?

– Ястребы не истязают своих сородичей и не истребляют себе подобных, – дрожащим от негодования голосом возразил я. – И львам не свойственно убивать львов. Только люди способны убивать других людей и придумывать этому разные оправдания.

– Аркадий, мы уже не люди, – негромко ответил мне В.

И это было правдой. Я отвернулся от стола, чтобы не видеть несчастных жертв жуткого двойного убийства.

Голос В. вновь зазвучал величественно и торжественно:

– Ты помнишь ритуал, связавший нас с тобою двадцать лет назад? Помнишь, что я тогда сказал о договоре?

– Помню.

Я с тоской глядел в пол и видел отцовские глаза, в которых застыло безграничное горе.

– Совершив ритуал, двадцать лет назад я забрал твою волю в качестве гарантии твоего возвращения. Таковы условия договора. Ты должен помогать нам добывать пищу. Во имя блага нашей семьи и нашей деревни ты должен препятствовать появлению новых стригоев. За это я никогда не причиню вреда ни тебе, ни твоим близким, но буду всячески заботиться о них и следить, чтобы ни ты, ни они ни в чем не нуждались.

– Но вы уже нарушили договор! Вы причинили зло Жуже!

В. величественно поднял голову.

– Я подарил ей жизнь, о которой она не смела и мечтать. Из любви к ней я сделал ее стригоицей, дабы она смогла разделить со мною счастье. Я полностью взял на себя заботу о ней. Но сейчас речь о тебе. Ты согласен помогать нам?

Сказав это, он поднял револьвер. Мне вдруг подумалось, что он выстрелит в меня, но вместо этого В. взял револьвер за дуло и всунул оружие мне в руку. Мои пальцы обхватили рукоятку кольта. Я непонимающе глядел на В.

– Я возвращаю тебе свободную волю, Аркадий. Зная, кто я и что от тебя требуется, ты должен сам решить, принимать мою любовь или же отвергнуть ее.

В. помолчал, разглядывая трупы немцев, и вдруг спросил:

– Ты слышал крестьянские россказни про то, как помешать появлению новых стригоев?

Я тоже взглянул на двоих ни в чем не повинных людей, нашедших свой конец в трансильванской глуши, и прошептал:

– Не только слышал, но и видел. Они надругались над телом отца.

В. кивнул и перевел взгляд на мясницкую колоду, словно любуясь лежащими там орудиями убийства. Среди ножей и тесаков я увидел молоток и несколько коротких кольев. Мне сразу стало ясно, какой помощи ждет от меня В., и я закричал:

– Нет! Не могу!

Если бы у меня был хоть ничтожный шанс расправиться с этим чудовищем, я бы, не задумываясь, воспользовался им, не гнушаясь никаким оружием из имеющегося арсенала. Но шанса не было ни одного, даже самого призрачного.

В. глядел на меня спокойно, жестко и даже с некоторой скукой, как будто речь шла об обыденных делах, которыми я из-за своего упрямства не желаю заниматься.

– Твоему отцу это тоже было невыносимо, и он перепоручил сей труд Ласло. У того, как ты видел, имелись свои, весьма личные, отношения с мертвецами. Ты тоже можешь найти себе подручного. Мне все равно, кто будет исполнителем. Но сейчас, кроме тебя, просто некому, а закончить надо быстро. Мне бы это, конечно, не составило труда, но по понятным тебе причинам я не могу. Давай, Аркадий. Ты должен это сделать.

– Нет!

Я повернулся и бросился вон. По залу пронесся порыв ветра. Дверь захлопнулась перед самым моим носом. Я слышал, как со стороны гостиной скрипнул засов. За спиной у меня послышался голос В.:

– Если ты этого не сделаешь, они превратятся в новых стригоев. Учти, в отличие от нас с Жужанной, их не будет сдерживать договор. Они причинят вред кому угодно. Например, твоей жене. Или вашему ребенку, который вот-вот должен родиться.

– А если я откажусь играть уготованную мне роль? Вы говорили, что у меня есть свобода воли и я могу решать сам. Но какая же это свобода воли, если вы откровенно шантажируете меня?

Лицо В. было бесстрастным, как гипсовый слепок.

– Ты свободен. Но и я, как всякий хищник, свободен наилучшим образом заботиться о своем пропитании. Ты забыл, что я – воевода и не церемонюсь с теми, кто меня предает?

– Это вы убили Стефана, – тихо сказал я, чувствуя, как страх отступает под напором закипающей внутри ненависти. – И мою мать убили тоже вы...

Я вспомнил о собаке-полукровке, загрызшей Стефана... о волке, погубившем Раду... о другом волке, который едва не впрыгнул в спальню и не убил Мери... У меня затряслись колени, и, чтобы не упасть, мне пришлось ухватиться за край стола.

Выражение лица В. ничуть не изменилось, и его голос по-прежнему оставался бесстрастным: