Гниль и руины - Джонатан Мэйберри

Все сомнения, возникшие у Бенни, когда тот впервые посмотрел вниз на лагерь, зачахли и испарились при взгляде на этих детей, скорчившихся, как животные в стойле. Если бы Никс не сбежала, то точно так же сидела бы в этом загоне с остальными, закованная в ошейник. Он осознавал, что Лайла уже прошла через этот ад.

Он увидел Чарли Кровавого Глаза, прохаживающегося по центру лагеря, и ткнул в него пальцем, проводя им в его направлении так, словно держал ствол охотничьего ружья. Если бы желания были пулями, то Чарли уже распластался бы мертвым в грязи.

Осторожно, чтобы не издавать ни малейшего звука, они уползли назад по краю плоскогорья и съежились вместе под ивой.

— Сложнее, — сказала Лайла. — Больше, чем я думала.

— Детей тоже больше. Девятнадцать.

Бенни расчистил место на земле и, взяв коротенькую палочку, начал рисовать карту лагеря. Остальные помогали, внося дополнения и корректировки. Он попросил Лайлу отметить природные ориентиры: Студеный ручей, перекрытую автостраду, заставу лесника и другие места, играющие роль в недавних событиях. Бенни изучал карту в тишине долгое время. Откинулся на спину и отметил положение солнца. В лагере скаутов мистер Фини учил их определять время по солнцу, и Бенни приблизительно подсчитал, когда оно сядет.

— Хорошо, у нас есть около пяти часов до наступления сумерек, — прошептал он.

— Меньше, — возразила Лайла, тыкая большим пальцем через плечо. Они посмотрели, куда она указывает, и увидели линию грозовых облаков.

— Дождь? — спросила Никс. — Это поможет нам или навредит?

— Дождь — это плохо, — ответила Лайла. — Не слышишь, не видишь.

— Как и они, — вставил Бенни. — Если будет дождь, мы справимся с этим. Найдем способ сделать так, чтобы погода работала на нас.

Лайла бросила последний взгляд через край.

— Нужно идти, много… к… — Она запнулась, и Бенни мог видеть, как она обдумывает что-то, а затем произнесла очень медленно: — Я должна идти, сейчас. Нужно много сделать. — Она почти смутилась. — Я не… думаю… так, как читаю. Это… сложнее собирать мысли… в предложения.

— Ты справляешься лучше, чем могла бы я, прожив в одиночестве все это время, — подбодрила ее Никс. — И у тебя точно получается даже лучше, чем сейчас у Бенни.

— Эй! — воскликнул тот, улыбаясь при этом.

— Это странно, — сказала Лайла. — Никогда не думала, что… захочу говорить. С людьми. Я разговариваю только с Энни и Джорджем. В своем сердце.

Впервые с тех пор, как они встретили Потерянную Девушку, Бенни почувствовал, что окно к ее истинной сущности распахивается. Открылась только щелка, но ему показалось, что он успел заметить проблеск закостенелого одиночества и печали, составляющих ее внутреннюю жизнь, так же, как оружие и стремительные действия определяли ее внешний мир.

— Лайла, — обратился он к ней, — когда все это закончится…

— Да?

— Я бы хотел продолжить узнавать тебя. Хочу, чтобы мы стали друзьями. — Он бросил взгляд на Никс, которая сосредоточенно слушала. — Ты, я, Никс. И остальные наши друзья. Морги Митчелл и Лу Чонг.

— Друзья, — эхом отозвалась она, как будто никогда не встречала этого слова ни в одной книге. — Зачем?

Бенни открыл рот, пытаясь объяснить, но вместо него ответила Никс.

— Потому что после всего этого, после случившегося с нами, Лайла… Мы уже стали семьей.

Это было немного не то, что собирался сказать Бенни, но слова оказались правильными. Он кивнул. Потерянная Девушка раздумывала над этим некоторое время, затем сказала:

— Давайте обсудим завтра.

— Хорошо, — согласилась Никс. — Я бы хотела…

— Если оно наступит. — Она отвернулась и проверила свое оружие, готовясь отправляться.

— Лайла, — спросил Бенни, — ты уверена, что можешь сделать это?

Вместо улыбки или какого-либо одобряющего комментария она ответила просто:

— Должна постараться. — Затем она замолчала и посмотрела Бенни прямо в глаза. — Почему?

— Почему… что?

— Вы могли вернуться назад. В свой город. Ты и Никс. Эти люди, — она махнула рукой в направлении детей в загоне, — не ваши. Так… почему?

У Бенни не оказалось готового ответа. У него еще не было времени разобраться в собственных чувствах насчет всего, что случилось или все еще происходило. Он хотел бы выступить со смелой речью о чести и достоинстве или выпалить фразу типа тех, которые будут цитироваться будущими поколениями. Но все, что смог произнести, это:

— Если мы ничего не сделаем, чтобы остановить это, то кто?

Лайла рассматривала его, светло-карие глаза, казалось, открыли двери в его мысли. И вероятно, она увидела нечто, что ей понравилось, или, возможно, повлияла простая честность его слов, потому что она лишь угрюмо кивнула.

— Должна попытаться, — сказала она.

— Должна попытаться, — повторил Бенни, кивая. — Для Тома, для мамы Никс… для Энни.

Лайла на мгновение прикрыла глаза, беззвучно кивая сама себе. Затем без лишних слов повернулась и скользнула, как обещание будущего, в тень деревьев.

Бенни и Никс спустились вниз с плато и обнаружили темное и скрытое рядами толстых сосен место. Их участие не потребуется еще несколько часов.

Над головой одинокий хищный канюк качался на восходящем потоке воздуха.

Бенни протянул руку Никс, и та подошла, сев рядом с ним. Они попили из фляжки Бенни и поели сушеного мяса, которым их снабдила Лайла. Оно оказалось в незначительной степени менее противным, чем рагу, но они были голодны, да и еда представляла собой хоть какое-то занятие. Около часа стояла полная тишина. Бенни потратил большую часть этого времени, пересматривая план и выискивая в нем дыры. И их было найдено великое множество. По правде говоря, путей, по которым план мог бы пойти не туда, было намного больше, чем удачных вариантов.

— Жизнь странная штука, — сказал Бенни.

— Спасибо, капитан очевидность.

— Нет… просто две недели назад худшее, что меня беспокоило, это необходимость найти работу до того, как урежут мой рацион. Все лето мы провели вместе — ты, я, Чонг и Морги — просто болтались без дела, тусовались, общались и смеялись. Раньше мы много смеялись, Никс. Тогда жизнь была радостной.

Она грустно кивнула.

— Я должен поверить, — продолжал он, — что у нас получится пережить это. Не только то, что произойдет сегодня ночью, а вообще все.

— Для чего? Ничто больше не имеет значения.

— В этом-то все и дело, Никс. Нельзя позволять себе думать, что ничего не имеет смысла. Ты важна для меня. Мы. Нам обоим нужно верить, что удастся покончить со злом. Что когда-нибудь мы снова будем смеяться. Что захотим этого.