Вселенная Г. Ф. Лавкрафта. Свободные продолжения - Джеймс Амбуэлл

Оставив Ричарда успокаивать жену, я поднялся к мансарде. Из-под её двери вырывались всполохи света, но на мой стук никто не ответил. Предположив, что Эдвард вновь упал в обморок, я высадил запертую дверь, с грохотом ворвавшись вовнутрь. Передо мной предстала самая настоящая алхимическая лаборатория. Всё помещение мансарды было заставлено столами, на которых высились нагромождения химических приборов: от вполне современных, до самых невообразимых, которыми пользовались ещё алхимики античности и средневековья. В больших шкафах теснились колбы, банки и бутыли с химикатами, но особое внимание привлекало несколько стеллажей: на их полках располагались пробирки и колбы, педантично пронумерованные и закупоренные пробками — все они содержали какое-то белёсое киселеобразное вещество. Сами стеллажи также, по-видимому, были подчинены определённой классификации, поскольку тот, где стояли продолговатые пробирки, имел медную табличку с поблёскивавшей гравировкой «Flora». На другом, с небольшими круглыми колбами, была табличка «Fauna», на третьем, где тоже размещались круглые колбы, но больших объёмов — «Homo». И, наконец, последний стеллаж, где склянок было меньше всего, обозначался табличкой с гравировкой — «Chimaera». Самого же Эдварда нигде не было.

Посреди мансарды, в центре начерченной мелом окружности и вписанной в неё причудливой геометрической фигуры, стоял квадратный столик, на котором высился необычный прибор. Именно от него исходили слабые отблески света, освещавшие мансарду. Внешне прибор напоминал керосиновую лампу: от центральной части с резервуаром для горючего отходили четыре подставки, на которых сверкали металлические шары, усеянные пирамидальными шипами. Сверху над всей конструкцией громоздилась большая круглая колба с киселеобразной субстанцией внутри и порядковым номером № 471 на горлышке.

Я протянул руку и вывернул колесо, регулирующее длину горящего фитиля, и в тот же момент комнату озарил яркий солнечный свет, хотя снаружи была глубокая ночь. Жидкость в колбе пришла в движение, и белёсая дымка заполнила её, затем раздался хлопок — пробка, не выдержав быстро нарастающего внутреннего давления, устремилась в скошенный потолок мансарды. За нею последовал целый фонтан тумана: поднявшись из колбы, он воспарил над столом большим молочным облаком. Вся эта эманация сопровождалась шипением вырывавшейся из колбы субстанции. Но было в этом шипении ещё что-то, похожее на шёпот, и, как мне показалось, до меня донеслись звуки неведомого языка: «…й'аинг'нгах…»

Отшатнувшись, я медленно попятился назад, но споткнулся и рухнул на дощатый пол. Под моими ногами лежал массивный гроссбух, испещрённый бесчисленными номерами и записями. В следующее же мгновение из четырёх шарообразных электродов прибора вырвался ослепительный разряд и пронзил дымку, уже принявшую на тот момент фантастические, по-неземному гротескные, формы. Вскрикнув от дикой боли в глазах, я с силой метнул попавшийся под руку гроссбух в сторону материализовавшегося чудовища. Тут же послышался звон стекла, скрежещущий рык и хлопок, затем всё исчезло.

Очнулся я на софе в гостиной, мои глаза были плотно забинтованы, а со стороны слышались голоса мистера Ашера и его супруги. Они сообщили мне, что примчавшись на грохот и крики из мансарды, обнаружили меня лежащим на полу без сознания с кровоточащими глазами по соседству с какой-то мерзкой киселеподобной лужей, в которой плавали тлеющие клочья гроссбуха, осколки стекла и искорёженного металла. На все их расспросы о произошедшем я не смог ответить ничего вразумительного, равно как и на вопрос о том, куда исчез их сын. Моё зрение было безвозвратно уничтожено яркой вспышкой, возникшей сразу же после того, как последний взгляд упал на строчку гроссбуха с номером № 471. Имя, стоявшее напротив него, с благоговейным трепетом упоминал в своей запретной книге ещё Безумный араб Абдулла Аль-Хазред. Теперь же и я безумен, познав мудрость его, и слеп, прозрев его истину.

Алексей Лотерман

Происшествие на ферме мистера Шоу

2013

— Мистер Шоу, мистер Шоу! — прокричал мальчишка, вбежавший во двор дома.

— Что такое? — отозвался старик с растрёпанной седой бородой, сидевший на веранде перед домом.

— Сэр, мы там копали и…

— И что, ногу мою нашли? — прервал его старик.

Мальчуган смутился, окинув взглядом деревяшку, которой оканчивалась правая нога мистера Шоу, и забормотал:

— Пойдёмте-ка лучше, мистер Шоу.

Он помог подняться старику со стула и подал клюку.

— Мы эту штуку лопатой зацепили, а она как зазвенит. Да так, что у меня аж уши заложило.

Лето в этом году в Данвиче выдалось невероятно жарким, и мистер Шоу с тревогой стал замечать, что его колодец мало-помалу пересыхает. Со вторым колодцем, предназначавшимся для скотины, дела обстояли тем же печальным образом. И, чтобы вовсе не остаться в такую жару без воды, мистер Шоу принял решение рыть новый колодец в некотором отдалении от своего дома, ближе к чёрной лощине, где деревья явно не страдали от засухи. Их густые ветви переплелись настолько крепко, что закрывали землю от палящих солнечных лучей, не давая иссушать её.

Насколько мог быстро, мистер Шоу доковылял с мальчишкой до темнеющей кромки лощины, где стояли двое рабочих. Они без устали копали в прохладной тени, там, где указала лоза, и, будучи местными, время от времени бросали опасливые взгляды в сторону лощины. Много мрачных легенд ходило о тёмных лесах и рощах, окружавших холмы Данвича, на вершинах которых в незапамятные времена были возведены загадочные каменные круги.

Наконец старик с мальчишкой приблизились к рабочим: те заглядывали в глубокую яму, из которой тянуло прохладой разрытой земли. Отодвинув сгрудившихся людей клюкой, мистер Шоу склонился над ямой. Из этого чёрного зева, теперь уже отдававшего холодом вскрытой могилы, к нему протянулись перепачканные землёй руки третьего рабочего, в которых был зажат некий предмет. Осторожно взяв его, мистер Шоу вдруг ощутил невероятную тяжесть и холод металла, какой не мог быть впитан из земли. Очистив находку от комьев глины, мистер Шоу увидел позеленевшую от древности бронзу. Воцарившуюся тишину нарушил внезапный стрёкот козодоев, которыми кишели данвичские лощины. Люди словно очнулись от наваждения, навеянного соприкосновением с прошлым. Обернув грязную находку носовым платком и сунув её под мышку, старик без лишних слов заковылял к дому, оставив рабочих заниматься колодцем.

Вернувшись под сень своего ветхого домишки, мистер Шоу отмыл находку от грязи и принялся пристально рассматривать. Внешне она походила на античные масляные лампы, которые ему доводилось видеть в книжках. Вся её поверхность была украшена затейливой резьбой, напоминавшей извивающиеся щупальца осьминога. Они шли волнами, закручивались в кольца и переплетались в таинственных узорах. Одно из щупалец, на задней части лампы, заворачивалось вверх и, очевидно, исполняло роль ручки. Три же