Воспоминания старого шамана. Путь волка - Хамархан Александр

залез в кабину и сигналить начал. Потом достал ружье и выстрелил. Перезарядил, еще раз выстрелил. Эхо отдалось раскатом. Кое-где посыпался с макушек снег. И наступила тишина. Охотники прислушивались, гадали и надеялись на чудо. Но чуда не последовало. В который раз, они ругались, – между собою снова чуть не подрались. Волнение, паника и злость, и безнадёга посетила их. Когда отчаяние пришло – Природа сжалилась:

Там, вдалеке, послышался мотора рёв.

«Услышали!» – охотник крикнул. Как маленький ребенок он запрыгал. Остальные радовались тоже.

Подъехала машина, старшие охотники переговорили, и стали выручать застрявший вездеход. Технику поставили на твердое, заякорили за большое дерево. Откопали крючья вездехода и зацепились тросом новенькой лебедкой. Моторы запустили: один вездеход ревёт – и тросом тянет, другой ревёт – колесами вращает: «Как будто два огромных зверя, смотрят друг на друга и рычат».

Техника вытягивала сама себя. Медленно: по миллиметру, по сантиметру малому сперва. Шоферы управляли техникой, и напряжение росло. Трос натянутый звенел, однако он не рвался. Охотники по лесу разбежались, на всякий случай, за деревьями попрятались. Так, если лопнет трос – то сразу захлестнет, и посечет иголками. Один командовать остался, и подавать шоферам знаки.

Моторы снова заревели, как будто из последних сил. Машины грелись, над сажались, испытывали нервы у людей. Природа сжалилась и отпустила человека. Железный вездеход вылазил, весь покореженный и грязный, – но сам и на своем ходу. Команды «намахнули» тарасуна, закусили крепко, и разъехались по разным сторонам.

Пока «в грязи сидели», времени достаточно прошло. Катались долго по лесным дорогам, чтобы следы звериные найти. Когда увидели следы, загонщиков оставили, а сами покатили дальше – стрелков расставить в номера.

Не всё удачно было в этот раз. Главное сказалось: «как ни планируй планы, Природа все равно изменит их».

Загонщики погнали зверя, а в номера неопытных поставили, – не стрелянных охотников. Изюбрь выскочил на молодого, а тот с испугу растерялся. Пока вытаскивал ружье, пока прицеливался, – зверь уже прошел. Вдогонку стрелил. Потом к машине побежал, чтоб рассказать про раненного зверя. Сам, через люк, полез на будку: – оттудова удобнее стрелять. Водитель разогнал машину. На первой кочке, – охотник выронил ружье, – а на второй, не удержался сам и полетел. Чудом только шею не свернул. Бедолагу напоили тарасуном, и закрыли в будке, чтобы чего не сотворил.

Долго зверя догоняли, палили по нему из ружей. Водитель насмотрелся на «стрелков». Сообразил – темнеет скоро. Если по дороге не догнать – тогда уйдет зверь. Повторно не успеют загонять, а пустыми возвращаться – тоже не с руки.

Изюбря всё-таки «достали». Догнали на машине и стукнули его. Разбили фару правда, и крыло погнули. Водитель как остановился, выхватил напарника ружье и дострелил животное, – чтобы не мучилось. Законы все природные нарушили, какие только можно было.

Сказать кому, – никто в такое не поверит. Не вышла из охотников команда: Старшему не подчиняются, ругаются промеж собой, работать не хотят. Ответственности нет совсем. Тайга, таким, ошибки не прощает.

Изюбря свежевали, и после, у машины собрались. Хотели, было, ту «охоту» отмечать. И тут событие произошло, что не входило ни в чьи планы. Один охотник, волка увидал, еще посомневался: «а может быть собака. Далёко так: одна, и без хозяина?» Но позже утвердился – это волк! Он безбоязненно бежал навстречу. Охотники и те, – поверили не сразу: издалека – собака белая, только крупнее чем обычно. Хотя повадки не собачьи у нее. Они приглядывались и не верили своим глазам.

Охотник молодой схватил ружье: «такое каждый день не происходит. Одно дело, быка лесного загонять командой, другое – волка самому добыть!» Он взвел курки, приметился, хотел уже стрелять, но тут услышал крик Степана.

– Не стреляй, – это моя Шоно! Она не причинит вреда! Но молодой охотник сделал вид, как будто не расслышал.

– Бабах…! – Дуплетом выстрел прогремел. Волк закружил подстреленный. Он лапу подволакивал свою.

Охотник переломил ружье, пустые гильзы вынул, вложил туда патроны. Товарищи смотрели за охотником и волком.

– Да что же ты творишь, паскудник?! – подскочил Степан. Он выбил кулаком ружье, другой рукой заехал в нос. – Я же кричал тебе, что не стрелять! – Его переполняла ярость, – рассудок помутился. Степан набросился на молодого и повалил на землю. Там, на земле схватил за горло и стал его душить. Другие подоспели вовремя. Того, что сверху был, – отбросили подальше, насели так, чтобы не мог сопротивляться. Другой, катался по земле, ревел как зверь и кашлял от удушья. Потасовка завязалась снова: охотники кричали меж собой. Подвыпившие – передрались друг с другом. Один за нож схватился, – а другой за ствол.

Бывалые охотники угомонили их. Обоим «в тыкву дали» без разбору.

– Вы чё, осоловели? Готовы из-за волка убивать, – Старший крикнул молодым: – А ну-ка ружья сдали! Я вижу, вы, ребята оборзели, – от пьянки потеряли берега. Всё, – наигрались, – быстро собираемся и едем!

Степан с земли поднялся, от снега отряхнулся, и пошёл. Он постарался сделать всё, чтобы другие не преследовали Шоно. Пока обратно ехали, – Андрей, как мог, Степана успокаивал.

***

Раненая Шоно уходила от опасности. Она петляла, путала свои следы. Кровавая дорожка тянулась за волчицей: пуля ранила Шоно и перебила лапу.

«Познав единожды заботу человека, зверь, отпущенный на волю, – обречен».

Шоно осознавала это. Выстрелов волчица не боялась. Огонь и красные флажки – были знакомы для неё. Огонь и пламя завораживали Шоно. Бывало редко, – волчица выходила на отблески костра, пугала путников в лесу, заночевавших пастухов.

Дважды человек спасал волчицу. Впервые – в детстве, на облаве, – её спасли еще щенком. В другой раз, после драки, с деревенскими собаками, Степан не стал стрелять, – но отпустил на волю. А позже, Шоно, сама искала встречи с человеком.