Дневник Славы Пушко - Павел Владимирович Яковенко

Павел Владимирович Яковенко

Дневник Славы Пушко

1994 год

17 июля.

Ужасный, чудовищный день! Сегодня вечером пришел домой из бара и мама вручила мне повестку из Советского РВК: «Срочно прибыть 18 июля к 9.00». Что бы это значило? Меня всегда пугало и до сих пор в дрожь бросает всякое упоминание об армии. Хотя мне и присвоили звание лейтенанта, какой из меня офицер? Хорошо, если это просто вызов для оформления документов. Не хочу в армию! Спаси, Господи!

В налоговой сегодня закончили проверку ТОО «Оберон». Насчитал им 10 млн. Мелочь, а приятно. Обещали скоро отдать премию. Куплю себе новые ботинки и свожу Таньку в ресторан.

19 июля.

Вчера не писал — тряслись руки. Сразу после оформления документов нам вручили повестки — направления в войска. На 2 года! Призвали наш факультет и зоофилов. Мы сразу здесь же написали заявления на очередной отпуск, и майор сказал, чтобы через неделю зашли за деньгами. Леша Саликов сказал, что его родственник уже был в армии и говорит, что если солдат не п...ть, то толку никакого не будет. Я представил себе, как это будет у меня получаться, и мне стало плохо. Сидел бы себе спокойненько в налоговой на Тракторном, проверял бы ТОО и АО, так ведь нет же. Родители в шоке. Не радуют и обещанные деньги. Надо рассчитаться в налоговой.

17 августа.

Месяц пролетел как один день. Особо и вспомнить нечего. Последнюю неделю вообще был в апатии и депрессии. Мама собирает мне чемодан. Что делать? Два года — это такая пропасть бесконечная, что не воспринимается моим сознанием. В первую неделю шока от тоски пытался заняться гантелями — на другой день так болели руки, живот, грудь и ноги, что я тут же бросил эти издевательства — будь, что будет. Я не должен погибнуть — как-нибудь протяну потихоньку. Надо не забыть бритву.

В квартире жара — у меня в комнате круглосуточно зудит вентилятор — как я буду без вентилятора?

Как горько на сердце — схожу в бар.

Не забыть взять с собой дневник!!!

21 августа.

Надо хотя бы вкратце записать события последних трех дней.

Пишу на колченогом столе в общаге «Пещера». Раннее утро — все остальные дрыхнут. Уехали из дома в Ростовский штаб на поезде, в купе. Всю ночь гудели: пили водку «Белый медведь», шатались по вагону. В одном купе ехали КГБ-шники, в другом — какие-то женщины. В три часа ночи зоофил из нашего купе еще с кем-то начали к этим женщинам ломиться. Разбудили шумом КГБ-шников, те вылетели с пистолетами, поставили их к стенке и обыскали. Забрали документы. Поэтому вторую половину ночи зоофилы клянчили у джеймсбондов свои ксивы обратно.

Проснулся я с жуткой головной болью. К 10.00 приехали в Ростов. Своим ходом добрались до штаба СКВО. А там оказались уже некоторые хитрожопые товарищи, которые приехали раньше остальных и получили себе направления на службу в Волгоград. А мы, остальные, как придурки проторчали полдня около штаба. Я сходил в центр, пообедал в кафе — цены меня просто шокировали. Купил себе Стивена Кинга и читал, прислонившись к дереву.

К вечеру нас всех запустили внутрь, в отдел кадров, где благодаря моему другу Шурику меня направили в Дагестан, в город Н-ск. Полковник хитро улыбнулся: «Место не ахти, зато хоть не стреляют». Что он имел в виду? Подавляющее большинство получили направления во Владик. Самые последние почему-то попали в Майкоп, хотя сначала про него и речи не было. В 131-ю бригаду. Повезло мужикам!

Денег на дорогу не дали, сказали, чтоб добирались за свой счет. В Н-ск нас попало четверо: я, Шурик и два зоофила: Сергей и Вовка. Ехали в одном вагоне, но в разных купе в фирменном поезде «Дагестан».

Мне досталось купе с одними «черными». Я лег на верхнюю полку, задремал, очнулся — смотрю: они колются. Я помертвел; у меня внутри все оборвалось. Я вжался в стенку. Но тут они меня все равно нашли и стали предлагать уколоться. Еле отбился.

Утром прибыли в Махачкалу. Она нас встретила дождем. Я тащил свой неподъемный чемодан как Геракл. Маман со своей заботливостью несколько переборщила. На последнем издыхании доплелся до автовокзала. Шурик приехал с одной маленькой сумочкой через плечо. Дальше увидим, кто из нас прав.

Через час езды на автобусе по серпантину уже были в Н-ке. С трудом, под дождем, мокрые как цуцики, нашли свою часть. «Ну, вот оно, начинается», — подумал я.

Еще три часа ждали в штабе бригады около отдела кадров решения своей судьбы. Ничего не решилось, и майор Соин отправил нас ночевать в некую гостиницу «Пещера». Долго добирались пешком. Дома здесь непохожи на наши: заборов почти нет — их заменяет фасадная часть здания, улицы разбиты до невозможности: вроде бы и асфальт, но ям и выбоин больше, чем самого асфальта.

Нашли 2-й батальон. Там нам показали гостиницу — она оказалась в двух шагах от части. Собралась куча местных жильцов, кажется, все офицеры. Очень долго пили. Я старался пить поменьше. Серега Нелюдин уже на свои деньги купил бутылку водки. Закусывали арбузом — потом легли спать.

Да, Соин велел прийти в понедельник.

Все, хватит писать — братва просыпается.

23 августа.

Были утром у Соина. Он спросил, кто из нас что-нибудь соображает в минометах. Мы ответили, что Шурик. Его и отправили во 2-й батальон. Серегу и Вована отправили в артдивизион, в Абубакар; сказали, что это за Н-ском. А я попросился тоже в минометчики, в 3-й батальон. Говорят, там есть место. После Соина походили по городу. Товары те же, что и дома, но дороже. А овощной — фруктовый базар наоборот — дешевле.

Пока с Шуриком живем в комнате зампотыла 2-го батальона — капитана Юры Соколова. Каждый вечер пьем горькую и поем тоскливые песни.

25 августа.

Ходил устраиваться в 3-й батальон. Прошел через КПП и встретил какого-то нерусского майора. Он что-то мне начал кричать, но я не понял ни слова из его эмоциональной речи. Судя по тону, он хотел меня убить. На всякий случай я объяснил, что