Нюрнберг. Приговор нацизму - Александр Григорьевич Звягинцев

Александр Григорьевич Звягинцев

Нюрнберг. Приговор нацизму

© Звягинцев А.Г.

© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2025

Фотография на 1-й стороне переплета: © Евгений Халдей / РИА Новости

В оформлении книги использованы рисунки народного художника СССР Н. Н. Жукова из коллекции Центрального музея Вооруженных Сил Российской Федерации

Данная книга является переизданием труда А. Г. Звягинцева «Нюрнберг. Высший суд». Внесены дополнения, сделаны сокращения, добавлен новый иллюстративный материал

* * *

Фотография © Михаил Метцель / РИА Новости

Мы должны делать все от нас зависящее, чтобы преступные нацистские доктрины, в какие бы одежды они ни рядились, остались в прошлом, чтобы выводы Нюрнбергского трибунала были и сегодня незыблемы. Мы обязаны беречь и отстаивать правду о войне, противостоять любым попыткам оправдать пособников нацистов, не позволим поставить в один ряд палачей и их жертв, исказить истину и заменить ее разного рода фальсификациями и домыслами.

Президент Российской Федерации В. В. Путин

К читателям книги «Нюрнберг. Приговор нацизму»

Уважаемые читатели!

Уже в 1942 году советское руководство осознавало необходимость создания международного трибунала, перед которым должны были предстать главари нацистского режима и понести заслуженное наказание. Подписание Акта о безоговорочной капитуляции германских вооружённых сил ознаменовало окончание Великой Отечественной войны и победу над нацизмом, но казалось немыслимым поставить на этом точку. Требовалось дать моральную и юридическую оценку многочисленным бесчеловечным преступлениям гитлеровских захватчиков.

Символично, что идея «Суда народов» воплотилась именно в Нюрнберге в старинном городе, который более 10 лет был цитаделью немецкого нацизма, а позднее вошёл в историю как символ краха чудовищных мечтаний о господстве арийской расы. Нюрнбергский процесс обнажил бесчеловечную сущность Третьего рейха, продемонстрировав миру все муки и страдания людей, подвергшихся жестоким ударам aгрессора.

Книга, которую вы держите в руках, призвана распахнуть перед читателями двери в судебный зал Дворца Правосудия и рассказать о главном трибунале XX века. Созданное на основе исторических исследований и дополненное воспоминаниями участников и фотохроникой, издание будет интересно как профессиональным исследователям, так и самому широкому кругу читателей.

Председатель Российского исторического общества С. Е. Нарышкин

Деятельность Нюрнбергского Международного военного трибунала нередко называют «нюрнбергским эпилогом». В отношении казненных главарей Третьего рейха и распущенных преступных организаций эта метафора вполне оправдана. Но зло, как видим, оказалось более живучим, чем многим это представлялось тогда, после Великой Победы. И оно не кануло в Лету со смертью последних военных преступников. События наших дней, в том числе в соседних с Россией странах, это как нельзя лучше подтверждают.

Именно поэтому мы должны продолжить дело, начатое Судом народов 80 лет назад, и не только ради сохранения исторической памяти, но и для того, чтобы не допустить нового ада на нашей планете!

Александр Звягинцев

От автора

Меня часто спрашивают, почему на протяжении многих лет я постоянно обращаюсь к Суду народов в Нюрнберге? Почему эта тема столько лет не отпускает меня?

Помню, как мама повела меня на Старое Лукьяновское кладбище в Киеве, на могилу моей прабабушки Феклы Дмитриевны. Я тогда только пошел в школу. Когда мы шли мимо Бабьего Яра, мама сказала: «А ведь здесь могла лежать и я…»

Автор книги и заместитель Генерального прокурора СССР В. В. Найденов у мемориала в Бабьем Яру. Киев, сентябрь 1976 года. (Фото из личного архива автора.)

Мама всю жизнь не могла забыть сентябрьское утро 1941 г., когда она провожала своих школьных подруг-евреек, которые по приказу гитлеровцев с родителями колонной шли к Бабьему Яру. В районе Львовской площади сопровождавший колонну конвоир-немец спросил у мамы: «Юден?» Она честно сказала: «Нет, русская». Немец выдернул ее из колонны и толкнул в спину: «Weg! Уходи!»

Так мама чудом не разделила страшную судьбу своих школьных подруг.

В Бабьем Яру были расстреляны не только евреи. Здесь сложили голову еще более 25 тысяч военнопленных, подпольщиков, коммунистов, комсомольцев, цыган, здесь расстреляли трех игроков футбольной команды «Динамо» – участников так называемого Матча смерти.

Но страшный час моей мамы и бабушки пробил позже, когда их – русских, украинцев, людей других национальностей – загнали в телятники и отправили в фашистское рабство в Германию, а деда-подпольщика расстреляли…

Все без исключения мои родственники прошли войну. Многие не вернулись домой. Отец с первых дней войны был на фронте. Летом 1943 г., во время Курской битвы, он вместе с отрядом минометчиков был заброшен в тыл врага. И когда кончились мины, гитлеровцы выдвинули ультиматум – сдаться в плен. Сдаваться никто не собирался…

В наградном листе на представление отца к высокой государственной награде в разделе «Конкретное изложение личного подвига», в частности, отмечалось, что с 5 по 10 июля 1943 г. под его командованием было уничтожено «до батальона пехоты… после того как закончились мины, бойцы стали расстреливать немцев из автоматов». Подняв оставшихся в живых солдат в атаку, отец не только «вышел из окружения, но и вынес всю материальную часть минометов». На следующий день он опять пошел в бой и был тяжело контужен. Нашли его только на вторые сутки. Несколько месяцев жизнь его висела на волоске, тем не менее он выжил, его выходили в пермском госпитале. Отец был человеком большой физической силы – рассказывали, в молодости на спор зубами мешок с пшеницей с земли поднимал. Но ушел он из жизни рано – в 56 лет, фронтовые раны и контузии дали о себе знать.

Отец, мама, бабушка с моего раннего детства рассказывали о войне, о тех ужасах, что им пришлось пережить. Впечатление было столь сильным, что, когда канцлер ФРГ Конрад Аденауэр решил распространить действие законов о сроках давности на преступления фашистов, я сочинил стихи. Их даже напечатали. Начинались они, помнится, так: «Не спрятаться под сводами законов, Которые родились век назад, Тем обер-палачам из Бонна…» Шел мне тогда тринадцатый год.

А через год, когда я узнал, кто такие Фемида и Немизида, написал еще один стих. Он начинался более пафосно: «Им не уйти от кары Немизиды, фашистским служкам дьявольских затей…» Вот тогда-то, 60 лет назад, я впервые прикоснулся в своем творчестве к главному процессу человечества и юриспруденции.

Позже, уже во взрослой жизни, мне довелось много