О войне - Карл фон Клаузевиц

Местность оказывает влияние на военную деятельность трояко: в качестве препятствий, преграждающих доступ; в качестве препятствий, мешающих обзору, и в качестве укрытий от огня; к ним могут быть сведены все остальные.

Бесспорно, что это троякое воздействие местности имеет тенденцию придать военной деятельности большее разнообразие, большую сложность и большую искусность, ибо это, несомненно, три лишние величины, входящие в комбинации.

Понятие абсолютно открытой равнины, т. е. местности, лишенной какого-либо влияния, существует в действительности только для очень мелких частей, да и для последних лишь на определенный данный момент. При более крупных частях и более длительном промежутке времени свойства местности скажутся на действиях; в отношении целых армий даже для отдельного момента, например сражения, едва ли мыслим такой случай, чтобы местность не оказывала никакого влияния.

Итак, влияние местности всегда имеется налицо, но оно, конечно, может быть более сильным или более слабым, в зависимости от природы страны.

Если мы охватим одним взглядом всю массу явлений, то найдем, что местность удаляется от понятия ровного, открытого поля трояким образом: во-первых, формами рельефа, т. е. возвышенностями и углублениями; во-вторых, лесами, болотами и озерами как естественными явлениями; и, наконец, всем тем, что вносит культура. Влияние местности на военные действия обусловливается каждым из этих трех направлений. Если мы их несколько проследим, то получим: гористую местность; местность малообработанную, покрытую лесами и болотами; и наконец, местность интенсивной культуры. Во всех трех случаях война усложняется и требует большого ис кусства.

Что касается культуры, то не все виды ее оказывают одинаковое воздействие; всего сильнее сказывается обработка почвы, имеющая место во Фландрии, в Гольштинии и других странах, где местность пересечена множеством канав, заборов, изгородей и валов, множеством рассеянных отдельных жилых построек и небольших групп порослей.

Самый легкий вид войны будет, следовательно, складываться в стране, ровно и умеренно обработанной. Но последнее справедливо только в очень общих чертах и при условии, что мы совершенно устраним из рассмотрения ту пользу, которую оборона извлекает из местных препятствий.

Каждый из этих трех видов местности сказывается по-своему на доступности, обзоре и укрытии.

В лесистой местности затруднен главным образом обзор, в гористой – доступ, а в интенсивно обработанных районах оба затруднения сказываются одинаково.

В местности, богатой лесами, большая часть пространства оказывается в известной степени недоступной для движения, потому что, помимо трудности последнего, полная невозможность обозрения не дозволяет использовать и существующие тропинки и проходы; это отчасти упрощает действия, в общем столь затрудненные в этой обстановке. Поэтому, хотя на лесистой местности нелегко полностью сосредоточить для боя свои силы, но все же здесь не происходит такого дробления сил, какое обыкновенно имеет место в горах и в сильно пересеченной местности; иными словами, здесь дробление неизбежно, но не так значительно.

В горах преобладает затруднительность доступа, оказывающая воздействие в двух отношениях: во-первых, не всюду можно пробраться, а во-вторых, там, где это возможно, приходится продвигаться медленнее и с большими усилиями. Поэтому в горах скорость всех движений в значительной степени сокращается и процесс действий растягивается во времени. Но местность, имеющая горный рельеф, отличается по сравнению с другими еще и той особенностью, что один пункт ее всегда командует над другим. Мы будем особо говорить в следующей главе о командовании вообще, здесь же лишь отметим, что именно эта особенность вызывает значительное дробление сил в гористой местности, ибо пункты получают значение не только сами по себе, но и по тому влиянию, какое они оказывают на другие пункты.

Все три характера местности в их крайнем проявлении производят, как мы это уже говорили в другом месте, действие, ослабляющее влияние главнокомандующего на исход дела как раз в той мере, в какой значение подчиненных, вплоть до рядового, выступает сильнее. Само собой понятно, что чем дальше идет дробление и чем стесненнее становится обзор, тем больше каждое действующее лицо оказывается предоставленным самому себе. Правда, при большем расчленении, многообразии и многосторонности военной деятельности влияние умственного развития должно возрасти; в этом случае и главнокомандующий получит возможность полностью проявить свою проницательность; но нам приходится здесь повторить, что на войне сумма отдельных результатов имеет более решающее значение, чем та форма, в которой они связываются между собою. Таким образом, если мы, продолжая нашу мысль до ее крайних пределов, представим себе большую армию рассыпанной в огромную стрелковую цепь, в которой каждый солдат дает свое собственное маленькое сражение, то гораздо важнее будет сумма отдельных побед, чем форма их взаимной связи, ибо успех удачных комбинаций может вытекать лишь из положительных результатов, а отнюдь не из отрицательных. Таким образом, все решат в данном случае храбрость, искусство и дух отдельного бойца. Лишь в тех случаях, когда обе армии равноценны или же когда специфические качества каждой стороны взаимно уравновешивают друг друга, талант и проницательность полководца снова могут приобрести свое решающее значение. Отсюда вытекает, что в национальных войнах – где если нет превосходства в искусстве и храбрости, то, по крайней мере, воинственный дух отдельных бойцов обычно сильно приподнят – народное ополчение при большом раздроблении сил и на сильно пересеченной местности может показать свое превосходство и сохранить его на продолжительное время, хотя обычно у вооруженных сил такого рода недостает всех тех качеств и добродетелей, которые необходимы при сосредоточении даже не особенно сильных отрядов.

Вооруженные силы по своему характеру также представляют ряд постепенных оттенков между двумя крайностями; уже самая обстановка защиты своей страны придает постоянной армии народный оттенок и делает ее более способной к раздробленным действиям.

Но если у армии недостает этих свойств и способностей, а последние ярко выступают у противника, то она должна опасаться раздробления и избегать пересеченной местности. Однако уклонение от пересеченной местности редко будет зависеть от нашей свободной воли. Нельзя выбирать для себя театр войны, как выбирается по многим образчикам товар; мы по большей части видим, что армии, которым по их природе выгодно сосредоточение в массу, напрягают все свое искусство на то, чтобы как-нибудь осуществить свою систему ведения войны вопреки свойствам местности. При этом они будут подвергаться другим невыгодам – например, скудному и затруднительному довольствию, плохому расквартированию, а во время боя – частым нападениям со всех сторон; однако невыгода, которая последовала бы при полном отказе от своих особых преимуществ, была бы гораздо больше.

Обе противоположные тенденции – к сосредоточению и дроблению вооруженных сил – проявляются в той мере, в какой особые свойства этих вооруженных сил тяготеют в ту или другую сторону; но и в самых крайних случаях одна сторона не может оставаться все время