Технология лжи. Нацистская антипартизанская пропаганда на оккупированных территориях СССР. 1941–1944 гг. - Иван Иванович Ковтун

В некоторых местах зарыты целые склады награбленного военного имущества. Многое портится и пропадает.

Боязнь назвать что-нибудь своей собственностью вошла у русского человека в привычку. Опасение, что большую часть ему придется сдать, заставляет его все прятать.

Эта черта характера выработалась у русских уже за годы Советской власти, так как иметь что-нибудь было очень опасно. Спокойней всего жилось нищим.

У крестьянина всегда найдутся семена, чтобы засеять свою собственную землю. Он засеет ее, даже если ему потом придется 2–3 месяца питаться травой и древесной корой. Он посеет свое последнее, но только на своем собственном участке.

Коллективный сев не дает никаких положительных результатов, так как природе русских противно объединение с себе подобными. Они не доверяют один другому. Они будут пытаться обмануть друг друга, будут уверять, что у них нет семян для посева, и в результате часть полей останется незасеянной.

Особенно мешает обработке полей партизанское движение. Это движение типично для России не только в этой войне. Партизаны были еще во время татарского нашествия, во время войны с Наполеоном и во время гражданской войны. Это является своего рода традицией.

Мирное население ненавидит партизан, которые затрудняют хозяйственные работы, втягивают страну снова в войну и своим присутствием вынуждают немецкие войска сжигать целые деревни.

В распространяемых партизанами листовках говорится о том, что Красная Армия снова займет оккупированные нами области, и тогда все, настроенные по отношению к немцам дружелюбно, будут уничтожены. Отсутствие немецких войск в некоторых районах облегчает партизанам выполнение их задач.

Ночью, в какой-нибудь мирной деревушке появляется несколько зачинщиков, заставляют крестьян в течение 24 часов достать себе оружие, а в случае неповиновения угрожает расстрелом. Крестьянин идет в ближайший лес и достает необходимое. Старые люди делают это из страха. Среди же молодежи есть многие, которые верят в сказку о немецким отступлении и которые, кроме того, коммунистически настроены.

Главарями у партизан являются бывшие партийные работники, служащие, евреи, которым удалось скрыться, и, кроме того, сброшенные с парашютом специальные агенты.

Партизаны делятся на три группы:

1. Принужденные сельские жители, которые защищают только свою деревню и носят гражданское платье.

2. Бывшие военнопленные, которые имели возможность летом устроиться в деревнях и родина которых находится где-нибудь в центре России.

Этим людям удалось увильнуть от лагерей. Некоторые же заболели по дороге или прикинулись больными и по приказу наших властей были оставлены в деревнях на попечение деревенских старост до их выздоровления. Стоило только какой-нибудь крестьянке, у которой появился один из пленных, сказать, что это ее муж или сын, как он уже получал разрешение выйти из колонны.

И, может быть, все шло бы хорошо, так как эти люди потом женились и работали сапожниками, портными и т. д., но затем они должны были явиться к местному коменданту, чтобы быть отправленными в лагеря. И из страха перед лагерями большинство уходили в леса и разбойничали.

А когда затем появлялась Красная пропаганда и сбрасывались десантные части, эти люди объединялись и представляли из себя партизанское движение. Это молодые люди в солдатской форме, разбитые на правильные воинские подразделения. Их задачей является производить налеты на занятые нами села. Гражданские сельские жители в их среду не принимаются. Свое вооружение они достают в лесах – винтовки, пулеметы, минометы и орудия.

Ремонтируются даже танки, причем недостающие части доставляются самолетами.

3. Расчлененные и просачивающиеся через линию фронта лыжные войска и сброшенные десантные части, которые занимают все командные должности и составляют ядро партизанских частей. Имена этих командиров неизвестны их подчиненным, они называют себя различными прозвищами, например: «высокий», «маленький», «чернобородый» и т. д.

Когда проводится разведпоиск, то сзади всегда идет вооруженный пистолетом человек, которого другие не знают. Расстрел в порядке вещей. Малейшее ослушание карается смертью. Гражданское население бессильно и надеется только на немецкие войска, чтобы иметь возможность жить спокойно и обрабатывать поля.

Чтобы устранить угрозу партизанского движения, необходимо принять самые решительные меры.

Целые области должны быть прочесаны и очищены. В городах должны стоять немецкие гарнизоны, охрану же больших сил следует поручить русской полиции. В отдельных деревнях сельский староста должен иметь в своем распоряжении 4–5 полицейских, которые мобилизуются из местного населения.

Как только вблизи деревни или в лесу появятся неизвестные лица, необходимо немедленно выяснить, что они из себя представляют. За это отвечает население каждой деревни.

За невыполнение этого требования следует отбирать у населения скот и землю. Кроме того, следует обязать каждого крестьянина в определенный срок сдать указание количество оружия, которое он может достать в лесу. В случае же невыполнения этого приказания подвергать крестьян наказанию. За утайку оружия – смертная казнь.

За обнаружение и указание места спрятанных складов оружия должна выплачиваться премия.

Но и после устранения партизанской опасности останутся лица, недовольные немецким режимом. Это касается главным образом жителей городов, которым при Советах жилось сравнительно хорошо. Правда, в последнее время среди рабочих наблюдалось недовольство, особенно в связи с введением наказаний за неполный рабочий день и за опоздания на работу.

Отмена этих наказаний смогла бы привлечь рабочих на нашу сторону.

Мои доклады об аграрной реформе население слушало с большим интересом и радостью. Люди очень охотно шли на эти доклады и после окончания долго не хотели расходиться. Особой популярностью пользовались состоявшиеся после докладов свободные беседы, в которых все принимали живейшее участие. Особенно интересовала население жизнь в Германии. Они хотели знать все до мельчайших подробностей. И то, каково положение женщины в немецкой семье, и что есть немецкий крестьянин.

Собравшиеся бурно аплодировали и чуть не вынесли меня на улицу на руках. Они могли бы разговаривать целый день! Когда я в следующие мои поездки встречал некоторых из этих крестьян, они меня узнавали, здоровались и спрашивали не хочу ли я снова посетить их деревню. Мое пребывание быстро делалось известным всей деревне, и, когда я приходил на доклады, население встречало меня очень радушно.

Я видел, как многие после моего доклада плакали и с большим состраданием… расставались со мной.

Местные комендатуры были очень удивлены проявлениям по отношению ко мне такой преданности и такого умиления.

Посещая же деревни, вблизи которых хозяйничали партизаны, и где поэтому во время доклада непрерывно слышались ружейная и орудийная стрельба, я заметил, что население было очень напугано. Они не хотели верить моим заверениям в том, что скоро под защитой немецкого оружия начнется для них новая спокойная жизнь. Меня очень просили позаботиться о том, чтобы немецкие войска вошли в деревню, так как население больше всего боялось ночных посещений партизан,