Курская битва. Коренной перелом в Великой Отечественной войне - Валерий Николаевич Замулин

М.Е. Катукову выпала иная судьба. В ноябре 1943 г. его первая танковая вновь передаётся в состав 1-го Украинского фронта и участвует в Житомирско-Бердичевской, а затем Казатинско-Бердичевской наступательных операциях. В конце марта 1944 г. её соединения форсировали Днестр в районе города Черновцы и освободили его. 25 апреля оказался для генерал-полковника М.Е. Катукова одним из самых радостных и запомнившихся дней той страшной войны. Его детище, первая танковая, стала гвардейской.

Затем было форсирование рек Буга и Сан, освобождение украинских городов Ярослава и Перемышля. А в начале августа началась одна из наиболее тяжёлых операций в жизни и командарма, и его гвардейцев – Львовско-Сандомирская. В ходе этих боёв командующий однажды попал под жестокий минометный обстрел и чудом уцелел. Вдова Михаила Ефимовича, очевидец тех боёв, вспоминала: «Самые трудные дни войны, с моей точки зрения, бои на Сандомирском плацдарме. Это говорили и Михаил Ефимович, и М.А. Шалин, и Н.К. Попель, и все наши медики. Бои жестокие, часто гвардейцы вступали в рукопашные схватки. Танки вели огонь прямой наводкой, в упор, шли на таран. Сколько раненых в этих боях, сколько крови… На машинах «Додж» и «Виллис» Катуков всё время на передовой. Он болен… Противник потеснил нас, и Катукову пришлось самому лично с маузером во весь рост в цепи возвращать людей на передовые позиции… здесь каждый километр полит кровью наших солдат. Дорогую цену мы заплатили за него. 18 августа 1944 г. сопротивление врага было сломлено, а город Сандомир освобождён»[857].

Удержание этого рубежа и овладение городом имели важное значение. Отсюда армия готовилась нанести удар в Силезию и выйти к столице Германии с юго-востока. Через пять дней после того, как М.Е. Катукову исполнилось 44 года, 23 сентября 1944 г., за успешное решение поставленных задач по удержанию сандомирского плацдарма, умелое руководство войсками и проявленное при этом личное мужество ему впервые было присвоено звание Героя Советского Союза. Второй Золотой Звездой командарм будет награждён 6 апреля 1945 г. за Восточно-Померанскую наступательную операцию[858].

Взятие Берлина было не только последней битвой в жизни Михаила Ефимовича, но и, вероятно, самой кровопролитной. О тяжелейших боях за Зееловские высоты, о том, как бомбила гвардейцев по ночам авиация, в том числе и собственная, написано немало, думаю, повторяться не следует. Остановлюсь лишь на частном эпизоде, который, однако, напрямую касался лично командарма. Несмотря на то, что 1 гв. ТА в этих завершающих боях действовала успешно, звание маршала бронетанковых войск, как и ряд его соратников – командующих танковыми армиями, в 1945 г. М.Е. Катуков не получил. Причина – его самостоятельность и неумение откровенно льстить и угождать руководству. Он обладал высокой работоспособностью, причем всегда его старания был нацелены на результат, а не на демонстрацию усилий перед вышестоящим командованием. Михаил Ефимович интересы дела всегда ставил выше собственных и в обычной жизни не отличался большой практичностью. К наградам относился без трепета, считал, что, если заслужил, наградят, нет, значит, не достоин. Хотя, конечно, в душе переживал, когда его незаслуженно обходили. До войны за успешную службу его три раза представляли к ордену Красного Знамени, но по разным причинам орденом он так и не был награжден. Как любого талантливого и успешного человека, на протяжении всей жизни его сопровождали завистники, но природная выдержка, светлый ум и мудрость помогали ему переживать невзгоды.

Существенное влияние на его карьеру, особенно после войны, оказали отношения с Г.К. Жуковым. Конфликтных ситуаций было немало, командарм не раз получал от маршала разносы и нелицеприятные оценки. А уже в 1945 г. он откровенно подставил подножку Михаилу Ефимовичу. «…У М.Е. Катукова и Г.К. Жукова возник спор по поводу того, кому первым войти в Берлин, – пишет Е.С. Катукова. – Катуков не подчинился приказу маршала задержать войска И.С. Конева и не дать им первым войти в Берлин. Обругав М.Е. Катукова крепким словом, маршал Г.К. Жуков бросил трубку. Уж очень ему хотелось доложить в Ставку, что его войска были первыми. «Неисполнение» такового приказа дорого обошлось Катукову. Г.К. Жуков запомнил этот случай, не простил Катукову и позже мелко мстил ему. Знамя над рейхстагом возвестило всему миру, что войне пришёл конец. Начались радостные встречи, награды. Но М.Е. Катуков не получил высокого звания «маршал», к которому он был представлен одновременно с П.С. Рыбалко и С.И. Богдановым. Мы узнали об этом от Я.Н. Федоренко, который сказал Михаилу Ефимовичу, что он в этом списке первый и его он считает «танкистом № 1». На беду М.Е. Катукова, был вызван в Москву к Сталину Жуков. Кто-то из работников аппарата управления кадров дал список представляемых на визу Георгию Константиновичу, и он зачеркнул фамилию Катукова, сказав: «Этот пусть подождёт». Оказалось, что маршал Жуков злопамятен и мстителен. Он не простил Катукову неисполнения его распоряжения, самостоятельности и чувства собственного достоинства»[859].

Ждать заслуженной награды пришлось долго, лишь 5 октября 1959 г., по личному распоряжению Н.С. Хрущёва, был подписан Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении этого звания прославленному в боях командарму.

Не всегда, на мой взгляд, по достоинству отмечался ратный труд и П.А. Ротмистрова. Например, несмотря на весьма успешные действия 5 гв. ТА в ряде крупных операций, за годы войны он так и не был удостоен высшей награды воинской доблести – Золотой Звезды Героя Советского Союза. Не был он отмечен этим званием даже в период пребывания во главе государства Н.С. Хрущёва. Хотя они знали друг друга хорошо ещё с войны, и Павел Алексеевич в своей первой книге «Танковое сражение под Прохоровкой»[860] очень лестно отозвался об участии Никиты Сергеевича в Курской битве. Лишь через двадцать лет после Победы, 7 мая 1965 г., по совокупности боевых заслуг за весь период Великой Отечественной он был удостоен этого высокого звания[861].

В среде военных бытовало устойчивое мнение о том, что с 1944 г. бывший командарм был «не в чести» у высшего политического руководства страны. Даже шутка ходила о том, что сначала ему дали звание Маршала бронетанковых войск, а потом не знали, как его забрать. В подтверждение этого злые языки указывали на довольно странный для того времени факт. Во время Парада Победы 24 июня 1945 г. Павел Алексеевич находился не на трибуне Мавзолея, где ему было положено быть по статусу как маршалу рода войск, а лишь на гостевой трибуне, т. е. рядом с ним. Это, кстати, можно увидеть и в документальном фильме, который был снят об этом торжественном событии.

Так это или нет, но до кончины И.В. Сталина о «самом большом танковом сражении Великой Отечественной войны», как назовут потом бой 12 июля 1943 г. под Прохоровкой, в открытой печати будет упоминаться крайне редко, а сам маршал окажется лишь «одним из» большой когорты военачальников второго эшелона. И уже в 1948 г. он сменит командную работу в войсках на педагогическую стезю, станет начальником кафедры БТ и МВ Военно-политической академии им. Ворошилова. С этого момента и в течение последующих 20 лет, до 1968 г., когда его переведут в группу генеральных инспекторов (фактически на пенсию), он будет непрерывно заниматься научной деятельностью и воспитанием командных кадров. По мнению сослуживцев и тех, кто знал его в этот период, Павел Алексеевич приложил много сил и энергии, чтобы повысить качество военного образования. Немаловажная деталь, характеризующая его как ученого, – он не переставал активно совершенствовать свои знания, даже достигнув вершины военной карьеры. В возрасте 52 лет окончил Военную академию Генштаба, защитил докторскую диссертацию и серьёзно изучал иностранные языки. С 1958 по 1964 г. он возглавлял Военную академию бронетанковых войск, а затем, до 1968 г., служил помощником министра обороны СССР по высшим учебным заведениям.

После окончания войны пути командармов вновь тесно переплелись. Они оба продолжили службу в Германии. М.Е. Катуков пять лет командовал 1 гв. ТА. В этот период его начальником, командующим танковыми войсками ГСВГ, был П.А. Ротмистров, а с 20 апреля 1948 г. он сменил Павла Алексеевича на этом посту. После окончания годичных Высших академических курсов при Военной академии им. Ворошилова (той самой, где в это время