Неизвестное сражение маршала Рокоссовского, или Как образовался Курский выступ - Сергей Васильевич Ушкалов

до районов сосредоточения около 500 км. К примеру, этим маршрутом выдвигались 28‑я и 29‑я отдельные лыжные стрелковые бригады121 и 2‑й гв. кавалерийский корпус122. Начав марш 12 февраля, эти подразделения достигли районов сосредоточения только 22–28 февраля 1943 г.123

Непросто проходило и сосредоточение основной ударной силы Центрального фронта – 2‑й танковой армии под командованием генерал-лейтенанта А. Г. Родина. Танкисты совершили марш 250–270 км в новый район сосредоточения по единственной дороге, с ночными переходами, при частом снегопаде и высоком снежном покрове, в условиях недостатка ремонтных средств и запасных частей, что отрицательно сказалось на состоянии материальной части. В результате такого марша на исходные позиции для наступления прибыло 182 танка из 408, числившихся во 2‑й танковой армии124.

Согласно плану наступления, учитывая погодные условия, войскам Центрального фронта на первом этапе операции необходимо было преодолевать 10–15 км в сутки. А на втором этапе операции, когда снега станет меньше, необходимо было преодолеть расстояние около 250 км (предположительно, на второй этап операции отводилось 12 ходовых дней. – Прим. авт.). Таким образом, для преодоления расстояния в 500 км отводилось минимум 42 дня125.

К 25 февраля, дню начала операции, в районах развертывания были сосредоточены не все армии Центрального фронта. Так, переданные из резерва Ставки ВГК 70‑я и 21‑я армии к началу операции еще находились в пути. 21‑я армия, выйдя на исходный рубеж 10 марта126, 12 марта сдала свой боевой участок группе генерала Ю. В. Новосельского127 и выдвинулась в сторону Курска для усиления Воронежского фронта, а 16 марта была передана в его состав128. 70‑я армия на исходный рубеж вышла 7 марта и только 9 марта перешла в наступление129. Вся тяжесть первых дней наступления легла на 65-ю армию, 2-ю танковую армию и конно-стрелковую группу (КСГ) генерала В. В. Крюкова.

Однако Ставка ВГК твердо рассчитывала на успех наступательной операции. Об этом свидетельствуют шифротелеграммы от 12 марта 1943 г. в Украинский штаб партизанского движения о подготовке к проведению сессии Верховного Совета УССР в г. Харьков130. В марте 1943 г. в г. Сумы была направлена группа политработников ЦК ВКП(б), которые должны были комплектовать руководящие кадры в освобожденных районах Украины131. Для этого планировалось привлечь людей из резерва партизанского движения и людей, которые могут быть призваны в Красную армию после освобождения районов Сумской и других областей Украинской ССР132.

Таким образом, когда операция была еще в самом разгаре, планировались мероприятия по обустройству территорий, которые еще предстояло освободить от врага.

Советские военачальники, участники Севско-Дмитровской операции, по-разному оценивали замыслы Ставки ВГК по подготовке наступления Центрального фронта. Позднее в своих мемуарах командующий 65‑й армией П. И. Батов писал: «Было заманчиво срезать плацдарм (противника. – Авт.), ударив по основанию дуги, и уничтожить стоявшую под Орлом 2-ю танковую армию немцев.

В десятых числах февраля Ставка пыталась решить задачу силами Брянского и Западного фронтов, но безуспешно. Наступление затормозилось. Теперь в дело включался Центральный фронт. Он должен был сосредоточить свои четыре армии к 20 февраля на Курском выступе, между Брянским и Воронежским фронтами (рубеж Фатеж – Льгов). И совместно с правыми соседями ударом на Брянск окружить и уничтожить орловскую группировку врага. Спешная подготовка этого удара диктовалась не только выгодной конфигурацией линии фронта, но и обстановкой, сложившейся на юге, в районе Харькова. Немецкое командование готовило там крупное контрнаступление, рассчитывая окружить глубоко вклинившиеся в их оборону соединения Воронежского и Юго-Западного фронтов»133.

К. К. Рокоссовский отрицательно относился к этой операции. В своих воспоминаниях он писал: «Предпринимая столь грандиозную операцию, как глубокое окружение всей орловской группировки противника, Ставка ВГК допустила грубый просчет, переоценив свои возможности и недооценив возможности врага. А тот, уже успев оправиться от нанесенных ему советскими войсками ударов на брянском и харьковском направлениях, сам готовился к нанесению здесь контрудара.

В этих условия не могло быть речи о выполнении войсками Центрального фронта первоначально поставленной ему задачи. После моего доклада по ВЧ (высокочастотная связь. – Авт.) Сталину задача была изменена. Но и она к этому времени и в той обстановке не сулила успеха. Противник явно превосходил наши силы»134.

По мнению автора данного исследования, маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский несколько неточен в фактах. 19 февраля, когда началось немецкое контрнаступление против Юго-Западного и Воронежского фронтов135, генерал-полковник К. К. Рокоссовский докладывал Верховному Главнокомандующему дополнения к плану наступательной операции фронта. Дополнения только детализировали действия соединений фронта, не меняя существенно первоначальный план операции от 15 февраля 1943 г., составленный на основании директивы Ставки ВГК № 30043 от 6 февраля 1943 г136.

Харьков был вновь захвачен немецкими войсками только 18 марта137, почти через месяц после начала наступления. Ставка ВГК изменила план наступления 7 марта своей директивой № 30067. Центральному фронту ставилась задача на разгром Орловско-Дмитровской группировки противника. После выполнения этой задачи фронт должен был продолжить наступление в направлении Рославля138, то есть задачи по выходу в тыл 4‑й и 9‑й немецким армиям Ставка не снимала. Что касается отсутствия резервов, то они у Верховного Главнокомандования были. К примеру, Воронежский фронт получил из резерва в начале марта 5-ю гв. танковую армию139 и 1-ю танковую армию140, а 11 марта Ставка отправила в распоряжение Центрального фронта 9‑й танковый корпус141.

Еще следует отметить, что, начав наступление 25 февраля, войска 2‑й танковой армии генерал-лейтенанта А. Г. Родина и кавалеристы гв. кавалерийского корпуса генерал-лейтенанта В. В. Крюкова не имели перед собой сплошной обороны противника, сопротивление оказывали в основном полицейско-венгерские гарнизоны в населенных пунктах.

Верховное командование стремилось использовать благоприятную для стратегического перелома военно-политическую обстановку, сложившуюся в результате разгрома немецких войск на южном и юго-западном участке советско-германского фронта. Спеша с началом наступления Центрального фронта, Ставка ВГК пыталась упредить немецкие войска в получении резервов. И в этом вопросе Верховное командование оказалось право, так как немцы уже начали стягивать к району наступления Центрального фронта войска с других направлений.

Возможно, что немецкое командование планировало упреждающие удары силами ГА «Центр». Анализ немецких трофейных документов показал, что еще в середине декабря Главное командование сухопутных сил вермахта планировало «крупные наступательные операции»142. Так, в период с 1.01 по 15.01.1943 г. войскам немецкой 2‑й таковой армии (ТА) приказывалось осуществить захват лесного массива южнее Колпино силами 7 усиленных рот143.

262‑я и 293‑я немецкие пехотные дивизии, входящие во 2-ю ТА, во второй половине января 1943 г. должны были провести по одному наступательному бою силами одного батальона. 10.01.1943 г. 56‑я и 134‑я пехотные дивизии (пд) после 12.01.1943 г. планировали по одному наступательному