СССР и Второй фронт - Григорий Германович Попов

В феврале 1945 г. Д. Эйзенхауэр согласился с планом Монтгомери – сначала очистить от противника западный берег Рейна, а затем окружить Рур ударами с севера и юга. Согласие с таким алгоритмом действий означало, что наступление сильно затягивалось, давая Советской армии шанс первой взять Берлин. Впрочем, зимой 1945 г. наступление на Берлин в штабе Союзного командования даже не обсуждалось.

7 марта 1945 г. американцы случайно взяли мост под Ремангеном, что, в принципе, не повлияло на общий план – в 20-х числах марта 6-я и 21-я группы армий форсировали Рейн, не встретив сильного сопротивления. Немецкая ГА «B», оборонявшая Рур, попала в котел. Казалось, что основные задачи кампании достигнуты, но 27 марта 1945 г. Д. Эйзенхауэр получает приказ начать движение на восток по всему фронту, чтобы не дать немцам возможности перегруппироваться (появился призрак «Альпийского редута», именно угрозе со стороны Баварии в Вашингтоне придали особое значение). Но тут же возник политический вопрос насчет Советской армии, столкновения с которой союзные командующие не исключали. В тот же день Монтгомери выдвинул предложение двигаться к Эльбе. В телеграмме 27 марта 1945 г. Д. Эйзенхауэр дал понять Монтгомери, что никакого штурма Берлина западные союзники делать не будут, главный удар будет направлен на ось Эрфурт – Лейпциг – Дрезден. Эта телеграмма возмутила У. Черчилля, который очень хотел взять Берлин. Вопреки поддержке Ф. Рузвельта позиции Д. Эйзенхауэра, вопрос насчет Берлина остался открытым.

После дискуссии с Монтгомери Д. Эйзенхауэр сам задумался о взятии Берлина, решив доверить эту операцию 21-й ГА О. Брэдли, который должен был перейти Эльбу и продвигаться к германской столице 50 миль. О. Брэдли решительно возразил: пространство между Эльбой и Берлином изобиловало озерами, что делало местность идеальной для обороны. По оценке О. Брэдли, удар на Берлин грозил унести жизни примерно 100 000 американцев, что, по мнению этого генерала, было слишком большой платой за престиж[858].

Д. Эйзенхауэр согласился с О. Брэдли, и на то были основания: двигавшиеся к Эльбе силы 21-й ГА насчитывали около 50 000 человек почти без артиллерии. Основные ресурсы были брошены на очистку Рура, но в целом группировка западных союзников имела малую численность. 11 апреля 1945 г., когда О. Брэдли вышел к Эльбе, выяснилось, что Советская армия уже в окрестностях Берлина, ее силы насчитывали около 1 250 000 человек только в этом районе. Советское командование не ставило западных союзников в известность о планах насчет своего наступления, поэтому Д. Эйзенхауэр опасался одновременного штурма Берлина, что могло привести к катастрофе. Дело в том, что, как считало американское командование, между Сталиным и западными лидерами так и не была достигнута договоренность о глубине продвижения Советской армии.

В начале апреля 1945 г. к Д. Эйзенхауэру поступили разведданные о подготовке немцами Альпийского редута с целью решительного контрудара с юга. В союзных штабах считали, что Гитлер и его окружение готовят контрнаступление (и это было правдой), которое фактически должно было стать, по их замыслу, великим самоубийством, в духе «Гибели богов» Вагнера. Но ресурсов для такого контрнаступления у вермахта уже не было, их не было даже для создания «Альпийского редута», максимум ОКВ могло разместить в Баварии корпус, на позиции в районе Берхтесгадена, где, по данным американской разведки, нацисты сделали запасы для крупного гарнизона на два года. Режимом Гитлера был разработан план партизанской войны с опорой на базу Berchtesgaden (там же должна была быть размещена новая Ставка Гитлера[859]). О нацистских планах развертывания в Германии партизанской войны предупреждал западных союзников Сталин в конце января 1945 г.

Д. Эйзенхауэр опасался не столько «вервольфов», сколько самого факта затягивания войны из-за образования в Баварии нового фронта. Штурмовать Альпы было очень сложно, поэтому нацисты вполне могли еще несколько месяцев вести боевые действия. В начале апреля 1945 г. между Сталиным и лидерами США и Британии вновь обострились противоречия по поводу Польши и тайных переговоров с генералом Вольфом (командующий войсками СС в Италии). Сами переговоры с Вольфом ничем не были примечательны, кроме того, что велись в Швейцарии тайно с А. Даллесом. Правда, речь там шла исключительно о сдаче всей германской группировки в Северной Италии в плен. Как вскоре выяснилось, генерал Вольф не имел достаточно власти для проведения такой акции даже в рамках войск СС, расквартированных в оккупированных немцами итальянских провинциях. Эти переговоры с немецкой стороны были прекращены в результате вмешательства А. Кессельринга, который командовал всеми войсками Оси в Северной Италии. Но сам факт секретности переговоров спровоцировал протесты Советского Союза.

Но, самое главное, по мнению многих на Западе в те весенние дни 1945 г., трехнедельные переговоры в Ялте провалились, соглашения по поводу судьбы народов Восточной Европы достигнуты со Сталиным не были. У. Черчилль вернулся из Ялты с мыслью, что с Советским Союзом предстоит большая борьба. В этой связи британский премьер и начал настаивать на штурме Берлина Западными союзниками, чтобы иметь дополнительный политический аргумент в послевоенных переговорах со Сталиным. Кроме того, Берлин в случае очередного провала переговоров с Кремлем мог стать, по мнению У. Черчилля, плацдармом для развертывания войск западных союзников против СССР. Ф. Рузвельт занимал совершенно противоположную позицию по отношению к СССР, нежели У. Черчилль. Американский президент верил в плодотворное сотрудничество между США и Советским Союзом после войны.

Весной 1945 г. интересы США лежали далеко за пределами Европы, если мы берем политические приоритеты. Американское общество было недовольно затягиванием войны с Японией. Эффективность будущих атомных бомбардировок была под вопросом. Но в США, особенно среди военных и политиков, бытовало мнение, что надо быстрее заканчивать войну с Германией и перебрасывать оттуда войска для борьбы с Японией. Тем более, Сталин обещал вступить в войну с Японией через три месяца после капитуляции Германии. Поэтому Берлин выпал из числа приоритетов Генерального штаба США.

Опасения за южный фланг в связи с формированием Альпийского редута заставили Д. Эйзенхаэра наравне с политическими доводами повернуть основные силы союзных войск в Баварию после разгрома германских войск в Руре. В то же время был дан приказ О. Брэдли не переходить Эльбу. Практически весь апрель и начало мая 1945 г. генералы вермахта недоумевали по поводу остановки западных союзников. И здесь нам надо остановиться на важном вопросе: действительно ли все высшие чины вермахта и СС готовы были разделить судьбу Гитлера – стать частью вагнеровской трагедии – «Гибели богов»?

После войны на Западе и в Восточном блоке стали рождаться мифы и не совсем соответствовавшие