Кто проторил дорогу к пакту? - Арсен Беникович Мартиросян

тому наиболее влиятельному узкому кругу высшего офицерского состава, чье кредо было сконцентрировано в девизе: «Честью прусского офицера было быть корректным, а честь немецкого офицера должна заключаться в том, чтобы быть коварным». По отношению к России, хотя бы и Советской, он действительно был коварен. Вот образчики его отношения к России: а) «Только в сильном союзе с Великороссией у Германии есть перспектива вновь обрести положение великой державы… Англия и Франция боятся союза обеих континентальных держав и пытаются предотвратить его всеми средствами, а мы должны стремиться к нему всеми силами… Наша политика как по отношению к царской России, так и по отношению к государству во главе с Колчаком и Деникиным была бы неизменной. Теперь придется мириться с Советской Россией – иного выхода у нас нет» (из меморандума Секта от 4 февраля 1920 г., цит. по: Горлов С.А. Совершенно Секретно: Москва – Берлин. 1920–1933. Военно-политические отношения между СССР и Германией. М., 1999, с. 37); б) «Если же большевизм не откажется от мировой революции, то им следует дать отпор на наших собственных границах… Мы готовы, в собственных интересах, которые в данном случае совпадают с интересами Антанты, создать вал против большевизма» (из письма Секта от 31 января 1920 г., цит. по: Горлов С.А. Указ. соч., с. 36). Как видите, уже тогда генерал решил «уесть» треклятые Англию и Францию «сильным союзом» – «сильным союзом» с Россией, хотя бы и Советской. Однако не менее очевидно, что то же самое он попытался бы сделать и с Россией Колчака, и с Россией Деникина, и даже с царской, сохранись она. Проще говоря, ему нужен был не «сильный союз» с Россией вне зависимости от правящего в ней режима, а очень сильный аргумент для геополитического шантажа унизившего Германию Запада. Потому что Сект никогда не скрывал, что этот союз ему нужен всего лишь для «подрыва основ Версальского мирного договора» (Von Seekt. Deutschland zwischen Ost und West. Hamburg, 1932, S. 328). Но при всем этом стратегическое отношение к России, хотя бы и Советской, у него было, как и у всех группировавшихся вокруг него германских генералов и офицеров, следующим: «В данный момент (по состоянию на 1922 г. – А.М.) русской армии не существует и, может быть, еще долгое время она не будет существовать. Однако военная мощь измеряется не только числом, качеством, силой и вооружением воинских частей. Она складывается из географических, стратегических и экономических факторов в единое целое, которое зависит также от численности населения и обширности территории. Страна, численность населения которой втрое превосходит численность нашего, потенциальные ресурсы которой беспредельны, страна, которая простирается от Балтики до Тихого океана и от Черного моря до Северного Ледовитого океана, будет играть в будущей мировой войне важнейшую роль. Тот, кто будет действовать против нее, натолкнется на трудно преодолимые препятствия. Кто будет с ней – до бесконечности расширит свое поле действий и свои возможности выступления во всех уязвимых пунктах земного шара. Все наши усилия должны быть направлены на то, чтобы в будущих реваншистских войнах СССР был нашим союзником. Если он не будет нашим союзником, то, прежде чем свести счеты с Францией, мы должны победить его, что потребует длительных и дорогостоящих усилий» (Бонт Флоримон. Дорога чести / Пер. с фр. М., 1949, с.189). Так что не зря он исповедовал догмат о том, что честью немецкого офицера должно быть коварство. Он и был таким.

188

В качестве превентивной меры по разоблачению планов агрессии Запада против СССР подробные данные об этой конференции были опубликованы немецкой газетой «Фоссише цайтунг» 4 февраля 1930 г. Кстати говоря, этот план «выплыл» и в наше время – чеченский сепаратизм был спровоцирован в соответствии с ним.

189

Энгельс Ф. Германия и панславизм. Соч. Т. 11. С. 202–209.

190

Эту задумку Запад все-таки использовал, когда в СССР было провозглашено начало первой пятилетки. Более того. Запад принял еще одно важное решение. О проведении наряду с упертой политикой «золотой блокады» – ничего Советам не продавать, кроме как за золото, которого, как это было известно Западу, у СССР чрезвычайно мало, – также и политики прямого провоцирования через ту же «золотую блокаду» крупномасштабного хлебного кризиса в стране. Зерно не только было приравнено к золоту, но и стало единственным средством оплаты внешнеторговых поставок. В качестве оплаты за поставки промышленного оборудования для еще только планировавшейся тогда первой пятилетки Запад стал требовать именно зерно, товарность производства которого в СССР в то время была значительно ниже, чем в царской России. Это сейчас слагают красивые мифы о НЭПе. А тогда он попросту провалился, особенно в части, касавшейся производства товарного зерна. Соответственно, едва прознав об этом, но подчиняясь инстинкту собственника, крестьяне немедленно взвинтили цены на зерно до небес. И в результате образовался замкнутый круг: нет золота – невозможно приобрести промышленное оборудование для запланированных к строительству заводов и обеспечить механизацию села, соответственно нет зерна. Следовательно, опять невозможно приобрести промышленное оборудование. Нет промышленного оборудования – невозможно удовлетворить спрос деревни на различные промышленные товары, особенно на сельхозтехнику. Невозможно последнее, соответственно нет зерна, и снова тот же круг. Нажим же на крестьянина в такой на 90 % аграрной стране, как Россия того времени, только-только начавшей остывать от кровавых страстей Гражданской войны, означал бы верный путь к ее возобновлению. Пойти на поводу у крестьянской алчности и увеличить закупочные цены на зерно – прямая дорога к крайне разрушительной инфляции, тем более что в стране еще действовал НЭП с его золотым червонцем. Как известно, золотой стандарт не предусматривает включение печатного станка по прихоти даже 90 % населения страны. Включи его большевики, то от страны уже в то время ничего бы не осталось. В свое время «гениальный вождь мирового пролетариата» именно это и сделал – только тогда окончательно рухнула бывшая Российская империя.

191

Public Record Office, Cab, 24/184, p. 1.

192

Очерки Истории Российской Внешней Разведки. Т. 2. М., 1997. С. 179. Чтобы Германии было легче пойти на такой пересмотр отношений с СССР и учитывая, что будущая война должна была стать «войной моторов», американская «Стандарт ойл» еще в 1929 г. передала германскому монополисту в области химии и нефтехимии – концерну «ИГ Фарбениндустри» – уникальную технологию производства синтетического бензина. Это обеспечило бы в будущем топливную независимость Германии от нефтепоставок из СССР, которые в те времена и вплоть до поджога