Карабахская война 1991-1994 - Мамед Сиявушович Велимамедов

вызвали у армянской стороны чувство эйфории и непобедимости. Всё снабжение армянских войск в Нагорном Карабахе уже осуществлялось по дороге Горис – Лачин – Шуша – Ханкенди. Выдержав самое трудное время, когда почти полгода армянские войска вели боевые действия в Нагорном Карабахе без сухопутных коммуникаций с Арменией, армянское командование было уверено, что самое сложное уже осталось позади. Вооружённые силы Азербайджана рассматривались армянами как деморализованные и небоеспособные.

Одновременно в самом Нагорном Карабахе усугублялся раскол среди руководства армян, в частности борьба между руководством Армении, где у власти было Армянское общенациональное движение, и руководством НКР, где было сильно влияние партии АРФД («Дашнакцутюн»). Так, уже на июньской сессии Верховного Совета НКР развернулась борьба за пост председателя Верховного Совета НКР, который был вакантным с апреля, с момента гибели А. Мкртчяна. Обязанности председателя Верховного Совета НКР исполнял Георгий Петросян. Два голосования так и не выявили победителя между Георгием Петросяном и Робертом Кочаряном. Фракция АРФД выдвинула кандидатом на пост председателя Верховного Совета НКР руководителя армян Шаумяновского района – Шагена Мегряна. Но и этот кандидат не прошёл. В этой ситуации открыто на арену вышло руководство сил самообороны. Командующий армией Аркадий Тер-Тадевосян выступил против деятельности АРФД и объявил эту деятельность подрывной. Кроме того, он обвинил лично Георгия Петросяна в том, что тот своей деятельностью мешает работе командования сил самообороны. За два дня сессии (3–4 июня 1992 г.) председатель Верховного Совета НКР так и не был избран, и исполняющим обязанности председателя остался Георгий Петросян. Но позиции АРФД уже были сильно подорваны, и на политическую арену в Нагорном Карабахе вышла армейская верхушка. Так или иначе, установившуюся после июньской сессии 1992 г. в Нагорном Карабахе политическую ситуацию можно охарактеризовать как ситуацию полного кризиса власти.

Как вспоминает Роберт Кочарян, «после серии блестящих и быстрых побед наступило затишье. Эйфория, охватившая всех на фоне военных успехов, радость от прорыва блокады и воссоединения с Арменией притупили чувство опасности. Военный успех не был закреплён наступлением на Кельбаджарский район. Более того, мы ничего не сделали для создания рубежа обороны по хребту, разделяющему Лачинский и Кельбаджарский районы, хотя условия для этого в тот момент создались идеальные. Конечно, я наслаждался победой вместе со всеми, но радость не могла заглушить растущую тревогу: я понимал, что Азербайджан не смирится с потерей Карабаха и что всё происходящее просто краткая передышка в боевых действиях. Затишье на линии соприкосновения наступило лишь в результате полной деморализации Азербайджана из-за тяжёлых военных поражений, вызвавших внутриполитические потрясения. Начало масштабной войны было лишь вопросом времени. Всем казалось, что времени у нас много и Азербайджан ещё не скоро придёт в себя. Словом, нам так и не удалось вовремя стряхнуть с себя эйфорию победы, за что очень скоро мы заплатили высокую цену»640.

Командующий армянскими войсками в Нагорном Карабахе А. Тер-Тадевосян также признаёт, что с армянской стороны была эйфория и недооценка возможностей азербайджанской стороны: «После взятия Шуши и открытия Лачинского коридора в Карабахе наступила эйфория от одержанных побед, на фоне которой резко обострилось политическое противоборство между аодовским руководством РА, их сторонниками в Арцахе и партией «Дашнакцутюн». Руководство Армении решило предпринять все возможные меры для усиления давления на своего политического оппонента для скорейшей передачи власти в Карабахе своим сторонникам. Противостояние достигло своего апогея на очередной сессии Верховного Совета НКР в первых числах июня 1992 года, во время которой депутаты намеревались избрать нового председателя Верховного Совета, должность которого оставалась вакантной после смерти Артура Мкртчяна. Основным претендентом на этот пост был один из видных арцахских деятелей партии «Дашнакцутюн» – Шаген Мегрян. Однако по итогам голосования ему не хватило для избрания всего нескольких голосов, а новый председатель Верховного Совета НКР так и не был избран»641.

В этих условиях министром обороны Рагимом Газиевым и руководителем «Военного единства» Суретом Гусейновым было принято решение о проведении наступательной операции. К этому времени в организацию Военное единство (была создана 5 мая 1992 г. на собрании командиром отрядов самообороны прифронтовых районов, и руководителем был избран Сурет Гусейнов) уже входили 52 территориальных отряда (в основном это были отряды с Агдамского, Тертерского, Геранбойского и Кельбаджарского направлений) и три бригады (701-я Кельбаджарская, 703-я Тертерская и 708-я Агдамская). Фактически Военное Единство под руководством Сурета Гусейнова во взаимодействии с министерством обороны осуществляло командование всеми военными операциями на северном и центральном участках фронта: Геранбойское направление, Кельбаджарское направление, Тертерское направление, Агдамское направление.

Для участия в наступлении Суретом Гусейновым было принято решение создать ударную (штурмовую) часть, которая должна была играть роль основной ударной силы в готовящемся наступлении. Так, было начато формирование 123-го мотострелкового полка, которому впоследствии пришлось оказаться в центре драматических внутриполитических событий в Азербайджане. Со второй половины мая 1992 г. в Евлахе, где располагался штаб «Военного единства», было начато формирование этого подразделения в составе трёх мотострелковых и одного танкового батальона. Для подготовки формировавшегося 123-го мотострелкового полка были привлечены российские военные специалисты. Сам полк формировался из подготовленных добровольцев нового призыва и на основе хорошо проявивших себя в боях отрядов из неприфронтовых районов – Евлах, Гянджа, Барда. 6 июня 1992 г. приказом министра обороны был официально создан 123-й полк, которому предстояло сыграть роль основной ударной силы в готовящемся наступлении.

Также начался процесс передачи Азербайджану вооружений 4-й армии, дислоцированной на территории Азербайджана. В конце мая 1992 и в начале июня 1992 г. министр обороны Рагим Газиев выезжал в Москву, где проводил переговоры с министром обороны России Павлом Грачёвым о начале передачи вооружения в соответствии с протоколом от 29 апреля 1992 г.642 После этих переговоров процесс передачи Азербайджану вооружения российских войск пошёл более активно. За лето 1992 г. МО Азербайджана при выводе подразделений бывшей СА было передано следующее вооружение:

• 60 МСД, Ленкорань – 122 ед. боевых танков; 131 ед. боевых бронированных машин; 87 ед. артиллерии (акт передачи от 18 июля 1992 г.);

• 75 МСД, Нахичевань – 343 ед. боевых бронированных машин (акт передачи от 30 июля 1992 г.)

• 295 МСД, Баку – 124 ед. боевых танков; 255 ед. боевых бронированных машин; 95 ед. артиллерии (акт передачи от 14 июля 1992 г.);

• 23 МСД, Гянджа – 35 ед. боевых танков; 55 ед. боевых бронированных машин; 72 ед. артиллерии (акт передачи от 24 июня 1992 г.);

• Бакинское высшее общевойсковое командное училище – 5 ед. боевых танков; 58 ед. боевых бронированных машин.

Также из других в/ч, дислоцировавшихся на территории Азербайджана, было получено 92 ед. артиллерии.

Начало передачи вооружения и техники подразделений 4-й армии позволило решить вопрос с пополнением бронетехникой, вооружением и боеприпасами