Истребительные батальоны НКВД в период Великой Отечественной войны. Организация, управление, применение. 1941—1945 - Тимофей Дмитриевич Медведев

своих приказах оно даже рекомендовало командирам частей «расширить площадь хозяйств, постараться обеспечить их скотом»[206]. Конечно же, подобные пожелания были трудноисполнимы в условиях военного времени, однако то, что из-за плохого обеспечения батальонов продовольствием их командование на самом высоком уровне поощряло введение подобных форм хозяйствования, является неоспоримым фактом, который говорит о признаках ситуативной трансформации советской управленческой системы, которая в тяжелых условиях войны была вынуждена видоизменяться, становиться более гибкой.

Так, 5 января 1942 года Секретариат Всесоюзного центрального совета профсоюзов (ВЦСПС) принял постановления, согласно которым санкционировалось создание огородов и подсобных хозяйств при предприятиях, а также разрешалось заводить индивидуальные огороды[207]. В течение войны огородническое движение расширялось, в том числе с помощью активной пропаганды в газетах и специализированных журналах. Очевидно, что Советское государство, оказавшееся в ситуации долгой войны и тяжелых поражений первых ее лет, узаконивало стихийно создаваемую на местах систему самообеспечения, по формам взаимоотношения между акторами далекую от командно-административной. В этом общем «тренде» находились и истребительные батальоны.

Можно заключить, что в течение всей войны самозаготовки играли важную роль в снабжении изучаемых частей, а стабильно работающей системы их централизованного продовольственного снабжения с ведомственных складов так и не было создано.

Вплоть до апреля 1942 года не был решен вопрос с финансированием истребительных батальонов, переводящихся на казарменное положение, а также принимающих участие в «оперативных мероприятиях» остальных частей. При этом необходимо отметить, что все батальоны прифронтовых областей (Московская, Ленинградская, Ростовская и т. д.) при приближении фронта переводились на казарменное положение, то есть их бойцы теряли заработную плату по месту работы. Эту проблему пытались решать на местном уровне. Например, 22 июля 1941 года Ленинградский обком ВКП(б) отправил в ГКО обращение, в котором среди прочего просил перевести все батальоны города на казарменное положение с сохранением заработной платы по месту работы[208]. Просьба была удовлетворена, и истребительные части города и области в полном составе были переведены на довольствие НКВД[209].

Однако на уровне всей страны проблему с выплатой заработной платы бойцам и командирам истребительных частей решили только в апреле следующего года, когда вышло постановление ГКО об обеспечении всего личного состава частей по нормам РККА и милиции. Бойцы и командиры, достигшие призывного возраста, но остающиеся в штате батальонов, получали денежное довольствие согласно нормам, действующим для соответствующих должностей в Красной армии. Лицам, освобожденным от призыва на воинскую службу, выплачивалась зарплата, равная окладу сотрудника милиции[210]. Таким образом, проблему с финансированием удалось решить, притом что на местном уровне она была гораздо заметнее, попытки повлиять на ситуацию предпринимались чаще, а решения носили более оперативный характер.

Также сложной была ситуация с обмундированием, выделяемым исключительно Управлением военного снабжения (УВС) НКВД[211]. Фактически все оно являлось формой летнего образца, при этом на зимнюю форму одежды истребительные батальоны долго не переходили, что особенно явно видно на примере истребительных формирований Ленинградского региона – в условиях холодной зимы некоторые бойцы оказались без теплой одежды и вынуждены были сами бороться с холодом, что, в свою очередь, влекло санкции со стороны командования из-за нарушений формы одежды[212]. Конечно же, на подобные трудности оказала серьезное влияние блокада города[213].

При этом даже военнослужащие, несущие службу на казарменном положении, часто решали вопросы с ремонтом выдаваемой формы своими силами ввиду ее крайне низкого качества. Солдаты и офицеры тех батальонов, которые не были переведены на казарменное положение, прибывали в расположение своих подразделений в гражданской или положенной по штату военной одежде (последнее относится к командному составу)[214].

Все это привело к определенному реформированию системы истребительных батальонов. В начале 1944 года, следуя давно наметившимся на местах тенденциям, руководство Центрального штаба приказало во всех без исключения истребительных батальонах иметь специальные оперативные группы численностью от 25 до 50 человек, члены которых были освобождены от работы на предприятиях и в сельском хозяйстве и, соответственно, переведены на казарменное положение[215].

Как показывают документы, подобные группы создавались в отдельных местностях уже с 1941 года по инициативе местного руководства НКВД[216]. Оно, очевидно, видело разницу в обеспечении батальонов, находящихся на казарменном положении, и частей, личный состав которых совмещает службу с работой. Часто появление таких оперативных групп влекло за собой перевод всего состава того или иного батальона на казарменное положение, что, в свою очередь, значительно повышало качество его снабжения. Также в 1944 году при каждом истребительном батальоне официально была введена должность начальника штаба, правда, в некоторых случаях она имелась лишь в штатном расписании, а в большом количестве частей присутствовала начиная с 1941 года[217].

Личный состав батальонов в 1943–1944 годах более чем на 60 % составляла допризывная молодежь 1926–1927 годов рождения. При этом процентное соотношение данной категории в общей структуре личного состава заметно увеличилось по сравнению с серединой 1942 года, когда молодые люди 16–17 лет составляли только около 17 % от общей численности батальонов. В 1941 году наблюдалась примерно такая же картина – в первые месяцы войны вновь формируемые части старались комплектовать рабочими, имеющими бронь, а методика передачи личного состава в РККА и НКВД еще не была отработана, кроме того, задачи по подготовке военнослужащих для иных структур перед истребительными батальонами изначально не ставились[218].

В конце 1941 года граждане моложе 18 лет составляли 15,5 % от всего личного состава частей[219]. Большинство рядовых бойцов были рабочими предприятий, а также ограниченно годными к воинской службе, то есть инвалидами и пожилыми людьми. Однако и лиц призывного возраста, не освобожденных от призыва в подразделениях в течение всей войны, служило достаточно много – в течение 1942–1944 годов их доля доходила до 50 % от общей численности батальонов по стране, что заставляло руководство областных и Центрального штабов активизировать процесс передачи части военнослужащих в РККА или НКВД[220]. Вместе с тем необходимо принимать во внимание тот факт, что часть бойцов не подлежали призыву – это были заводские рабочие, имеющие так называемую бронь[221], люди старше 45–50 лет, а также ограничено годные к воинской службе. Граждан последних двух категорий к концу 1942 года в подразделениях имелось порядка 50 тысяч, а в целом за названный год их доля в батальонах доходила до 23–25 %[222].

В дальнейшем число подобных бойцов снизилось до 15 % в 1943 и 10 % в 1944 годах, а подразделения стали в большей степени комплектоваться допризывной молодежью. Отмечу, что в отчетах региональных штабов за весь период войны достаточно регулярно встречаются жалобы