Выстрел - Игорь Немодрук

Десять не десять, но силуэтов шесть вынырнуло из сумерек и, как привидения, прошмыгнули мимо Игоря в коридор.

Пришли и тут же смешались среди сортируемых Колей бойцов, как горсть зерна, брошенная в кузов зерновоза. Убедившись, что здесь какое-то время можно не беспокоиться, Игорь побежал в конец коридора – до Миши и «его» окна.

Миши он здесь не нашёл, зато убедился, что обстановка за окном не изменилась. Там по-прежнему бесновались правосеки, метая в Дом профсоюзов камни, коктейли Молотова и заклинания «Слава Украине!» да «Смерть ворогам!» И ещё изредка постреливая из пистолетов по окнам. Две молоденькие девчушки сбежали вниз и с криком: «Вода пропала!», юркнули в туалет первого этажа, оставив дверь открытой. Игорь, заглянув, увидел, как в подставленное под кран ведро сбегала, иссякая и утончаясь, струя воды.

– Воду, сволочи, отключили! Остатки из труб собираем, – пояснила, глянув на Игоря и растирая по лицу то ли сажу, то ли косметику, невысокая и симпатичная блондинка.

– Огонь тушить нечем, – добавила вторая.

– Понятно, – покачал головой Игорь и, оставив девчат с этой печалью, метнулся на второй этаж посмотреть, что там происходит. Оттуда доносились крики, больше женские, и потянуло дымком. Взбегая по лестнице, он, не замедляясь, едва не влетел в коридор, но его схватили за руку и резко остановили.

– Ты куда разогнался?! Под пули? Или как? – Серёжа Разведчик из их группы, в таком же, как на Игоре, камуфляже, весело скалил зубы, крепко вцепившись в его рукав. – У нас тут только пригнувшись да в присядку.

Словно подтверждая его слова, слева от окна тоненько дзенькнуло стекло и одновременно щёлкнуло справа на потолке.

– Ух ты! Во как! – Игорь присел, послушный такой убедительной демонстрации. – Это боевой или травмат?

– Да хрен его знает! – Серёга отпустил Игорев рукав и закричал кому-то, бегущему из глубины коридора: «Пригнись, пригнись! Стреляют!»

С улицы тёмной тенью мелькнула бутылка, разбилась снаружи об гранитный откос окна. Полыхнуло пламя, большей частью стекая вниз снаружи, однако и внутрь залетели брызги, рассыпавшись дымными огоньками по подоконнику и мокрому паркету. К ним тут же засеменили, присев, мужчина и женщина и принялись их хлестать мокрыми тряпками. Игорь, видя, что здесь он не нужен, вернулся на первый этаж.

Здесь продолжались всё та же беготня и суета. А потом как-то резко коридор опустел, все скопились на лестнице. По коридору, и без того тёмному, потянуло дымом, всё сильнее и сильнее. Он густой, тёмной лавиной клубился и бежал под потолком, занимая примерно треть высоты коридора. Словно гигантская анаконда из фильма ужасов, он нёсся от центрального входа, тёк по коридору на лестничный пролёт и устремлялся вверх.

Коридор недалеко от своего торца был перегорожен пластиковой перегородкой с дверью, чтобы по ночам закрывать его от проникновения со стороны лестницы. Сейчас дверь была распахнута и из неё текла и текла эта анаконда. Игорь, присев к полу, кашляя и протирая слезящиеся глаза, просеменил к этой двери и, безуспешно вглядываясь в дымную муть, крикнул: «Есть кто живой? Эй, кто-нибудь! Отзовись!»

Коридор молчал и всё изрыгал и изрыгал клубы удушающего дыма. Игорь захлопнул дверь, перекрыв дыму путь. Обрубленная этой дверью анаконда, словно гидра, проросла десятком дымных змеек, заструившихся из всевозможных щелей.

На лестничном пролёте, между первым и вторым этажом, сгрудилось человек тридцать. Мужчин и женщин, совсем молодых и не очень. Тут было широкое окно, выходящее во внутренний дворик Дома профсоюзов. Оно словно привязало всех к себе. Никто не хотел уходить. Они кашляли, топтались на ступенях, кто-то звонил близким, кто-то пожарным, громко, на грани истерики, доказывая, что те должны немедленно приехать для спасения людей. В открытое окно врывался свежий воздух и беспрерывный, давящий гул беснующейся за стенами толпы.

Гул этот не просто висел в воздухе, всем на лестнице казалось, что он накрыл Дом профсоюзов, весь город, а может, и всю страну, тяжёлым, смрадным и удушающим облаком. Накрыл и давит, давит, проникая не только через уши, но и через всё тело – кожу, поры, даже волосы. Как-то само собой получилось, что Игорь стоял внизу этой группы, а Коля вверху, словно авангард и арьергард. Появился откуда-то Валера. Игорь часто его видел в штабной палатке, а ещё чаще в походной церкви. Худой, в очках, с ведром, в котором плескалось немного воды, он переходил от человека к человеку и, со словами: «Смочи лицо, легче дышать будет», он окунал руку в не совсем чистую воду и, словно священник на Крещении, каждого омывал влагой. Игорь, когда получил свою порцию, вдруг схватил с головы форменную кепку и окунул её в ведро.

– Дышать через неё буду, если что, – пояснил он на вопросительный взгляд Валеры. Тот, кивнув, продолжил обход. Проходя мимо окна, он присел ниже подоконника.

Наученные уже опытом, люди не маячили в проёме окна, опасаясь выстрелов. Стояли сбоку и также, сбоку, осторожно наблюдали за творящимся снаружи.

Снаружи было страшно. Дом профсоюзов в плане был похож на букву «П». Дворик был внутри этой «буквы», окно находилось в левой «подпорке», а снизу «буквы П», от одной «подпорки» к другой шёл невысокий забор. За этим забором, за закрытыми воротами, плотная толпа орала и колыхалась, словно густое грязное море. А во дворе сновали человек восемь – десять, не больше. «Странно, – подумал Игорь. – Почему толпа не хлынула во двор?! Что ей этот забор?..» Додумать эту мысль он не успел – из окон, находящихся напротив центральной, парадной лестницы, но выходящих во двор, дым, и до этого не слабый, вдруг повалил особенно густо. Из него, с третьего или с четвёртого этажа, Игорю с его места было не определить, вдруг вывалилось что-то тёмное и длинное и, быстро пролетев вниз, шмякнулось об асфальт.

«Человек!» – мысленно ахнув, перехватил дыхание Игорь. За первым быстро-быстро западали ещё тела. Человек семь-восемь выбросились, пока дым не сменился огромными языками пламени. Кто-то летел ногами вперёд, кто-то плашмя падал на асфальт. К ним тут же метнулись сновавшие по дворику правосеки и, с криками «Слава Украине!», принялись проламывать им головы. Игорь увидел, как из-под обрезка то ли металлической трубы, то ли арматуры брызнуло кровавым всплеском. Всё произошло так быстро и было настолько неправильным и противоестественным, что ужас и осознание произошедшего, мысль: «Вот сейчас, прямо на твоих глазах произошло убийство! И не одно убийство, а групповое! И не просто убийство, а ритуальное убийство!» – всё это пришло к Игорю спустя секунд десять.

Он оглядел куликовцев. Одни, которым был виден этот ужас,