Тыл-фронт - Андрей Андреевич Головин

— По вашим обычаям тебя бы пристукнуть нужно, — не зло проговорил Варов, засовывая пистолет в карман. — Угораздило тебя! И к своему будде не вырвешься…

Обойдя машину, Варов понял, что без лома или домкрата ему не справиться. Он присел около лежавшего все так же с закрытыми глазами японца и толкнул его в плечо.

— Проснись, тэнси[37]! — окликнул он. Японец ошалело выкатил глаза и теперь с испугом смотрел на Петра. — Домкрат есть? — спросил Варов, выразительно показывая руками.

Японец лежал неподвижно, бессмысленно моргая глазами. Варов еще раз нетерпеливо показал солдату, что ему необходимо. Наконец тот слабо поднял руку и указал на задок машины. Японец неотступно следил за Петром, но, кроме изумления, любопытства, Варов ничего в нем не заметил.

— Ты, паря, с изюминкой, — говорил Петр, устанавливая домкрат. — Сейчас я тебя отпущу к будде, а ты меня завтра прихлопнешь? Дзю: сацу[38]! — обратился он к японцу, ткнув себя в грудь. Тот что-то долго соображал. Очевидно, поняв Варова, отрицательно покачал головой. Глаза его снова застлались слезами.

— Ну-ну, не плачь! Как же это Денисович с вашим братом? Сэймэй?[39]

Японец ответил хрипло:

— Киоси… Сайто…

— Сайто? — переспросил Петр. — Ну вот!.. Попробуем вытащить твои ходули…

Поднявшись, Петр почувствовал тошноту. Машина, японец, небо вдруг сдвинулись с места и закружились. На глаза надвинулась черная пелена. «Конец! — подумал Варов. — Он меня добьет!» — И сильно ударился раненым плечом о землю…

* * *

Это был полуобморочный сон.

Где-то за сиявшим плесом в солнечной дали выкатилось прозрачное облачко. Оно вытянулось, приняло человеческие очертания и вдруг улыбнулось до боли знакомо: грустно и радостно.

— Соня… Соня, — шепчет Петр. — Здесь страшно, уходи…

— М-м-м… — раздается где-то совсем рядом тяжелый стон.

— Как же это мне харакири не сделал, самурай?

— Ни-и-нада самурай! — сказал Киоси по-русски.

Он промолвил это с болью, умоляюще. — Ни есть самурай…

— Сам зарежешься? — интересуется Петр.

Шофер отрицательно качает головой.

— Домой надо… Тш-ш… — шепчет он Варову и показывает рукой на поляну. Там ползают два японца и, орудуя ножами, бесшумно добивают раненых. Петр вытащил пистолет и подался вперед…

Острая боль пробудила, сознание. Петр тяжело поднял веки, замотал головой, тревожно взглянул в амбразуру и сейчас, же чуть не вскрикнул от удивления: метрах в шестистах, на сопке виднелся белый флаг. «Неужели сдаются? — тревожной радостью задохнулся Варов. — И ночью наши огня не вели…»

В это время он увидел ползущую по дороге к сопке легковую автомашину тоже с белым флагом.

— Наши!.. Наши! — закричал Варов. Ему казалось, что он вот-вот узнает стоящего в машине офицера.

Из-за сопки навстречу первой машине выползла японская. Петр умолк и страшными глазами впился в развевавшийся флаг. На нем отчетливо темнел круг.

— На нашей машине белый флаг, у японцев, боевое знамя… А-а-а… — не то взвыл, не то простонал Варов.

Японская машина с предельной скоростью приближалась к русской. Ближе, по глубокой пади, к реке развернутыми плотными цепями бежали японцы. И вдруг Варов все понял. Припав к пулемету, Петр резко вздернул его ствол к дороге. Но в этот момент машины столкнулись, в воздух поднялся столб огня и дыма.

— Смерть самураям! — завопил Варов и, рванув пулемет на японские цепи, хлестнул яростной очередью.

4

Капитана Маедо вызвали в военную миссию еще задолго до рассвета. В управлении и во дворе стояла сутолока. Во всех кабинетах офицеры выкладывали из сейфов папки с бумагами. Бегло перелистывая их, либо отбрасывали в кучу, либо ложили в железные ящики. Охранная команда выносила связки папок и выбрасывала в открытые окна во двор. Там пылали два больших костра.

— Кончаем бумажное наступление и выступаем на позиции! — встретил его возбужденный юнец — начальник охранной команды, торжественно неся перед собой портрет государя. Маедо знал, что дела на фронте неважные и армейское командование решило призвать на помощь верных стражей его величества — внутренние войска. Капитан стал сожалеть, что по расписанию в подобных случаях он должен сопровождать в столицу самолет с государственными ценностями. В о все банки и ювелирные конторы уже высланы жандармские команды.

Начальника военной миссии в управлении не оказалось, но в своем сейфе Маедо нашел его приказ. Маедо предписывалось уничтожить ставку Кислицына и лагерь «Хогоин», в котором содержались русские военнопленные. Генерал рекомендовал обе операции провести бесшумно, «не тревожа» населения стрельбой не только в черте города, но и в его окрестностях. Позвонив Тураевой и сообщив, что к полудню она ему будет нужна, капитан выехал в «Хогоин».

Начальник лагеря майор Иидзими и его заместитель поручик Янагиси уже были оповещены о предстоящем уничтожении военнопленных, и капитан нашел их на месте.

— Я подобрал десяток своих офицеров, у которых чешутся руки, — весело встретил он Маедо. — Их мечи уже давно не видели крови. Это будет хорошая тренировка перед выступлением на позиции.

— А вы? — испытующе взглянул капитан на обоих офицеров.

— Я буду только портить материал, — уклончиво отозвался майор.

Капитану Маедо его ответ не понравился, но сейчас не время было затевать спор.

— А я продемонстрирую замечательный удар по шее, чтобы голова осталась на месте, — объявил поручик Янагиси.

— Сколько всего в лагере? — спросил Маедо.

— Сто двадцать шесть мужчин и восемь женщин, — ответил майор.

— Женщин отдайте жандармам, — поморщился капитан… — Пускай в карцере с ними расправляются. Мужчин выпускать из барака за двери по одному. Крематорий подготовлен?

— Да.

— Тогда начнем. Времени терять нельзя…

* * *

Варенька долго не могла понять, чего от нее хочет мать. Унизительное объяснение взяла на себя Натали…

— Боже! Не могу я, не могу, господи! — шептала Варенька, с ужасом глядя на свою кровать.

— Господин Маедо любит тебя, — не обращая на нее внимания, продолжала Натали. — Ты должна радоваться…

— Чему же радоваться, Натали? Ты помнишь Танака?..

— Замолчи! — побледнев, выкрикнула сестра. — Ты сейчас же примешь капитана Маедо, слышишь?

— Я все сделаю, Натали! Подожди хотя до вечера. Варенька забилась в истерических рыданиях. Натали оставила ее комнату и прислала служанку.

— Варенька, не надо плакать! — горячо и быстро зашептала китаянка. — Моя все знай… Варенька, не надо ходи капитана Маедо. Варенька отпустит Лю Мадягоу? Дядя Ермилов посылай. Очень нужно!

Продолжая рыдать, Варенька обняла свою служанку и поцеловала.

* * *

…В Маньчжурии Маедо появился еще в 1929 году вместе с отцом. Отец — Иван Иванович Маедо поселился с сыном в Нахаловке — пригороде Харбина, открыл парикмахерскую «Русских фасонов». Сын целые дни оказывал те же услуги «на дому». Это предоставило возможность