Кровавый лед Кронштадта. 1921 год - Владимир Виленович Шигин

второго штурма с аэропланов над Кронштадтом были раскиданы воззвания: «Кронштадтцы! Ваш «Временный революционный комитет» «Всем… всем… всем…» уверяет: «В Кронштадте идет борьба за власть Советов». Многие из вас думают, что в Кронштадте продолжают великое дело революции. Но действительные руководители ваши те, которые ведут дело скрытно, которые из хитрости покуда не высказывают своей настоящей цели. О, они-то отлично знают, что делают, отлично понимают смысл происходящих событий и трезво рассчитывают, когда можно будет сделать следующий шаг по пути восстановления власти буржуазии… Вдумайтесь в то, что вы делаете. Учитесь отличать слова от дел, ибо если не научитесь, то ближайшие недели научат вас этому, и вы быстро убедитесь, как живые слова о Советской власти ваших руководителей очень быстро сменяются открытой борьбой против Советской власти, открытой белогвардейщиной. Но тогда уже будет поздно. Сейчас ваши действия – открытая белогвардейщина, прикрываемая до поры до времени пустыми словами о Советской власти без коммунистов. Пустыми, ибо во время тяжелой борьбы трудящихся за самоосвобождение без Коммунистической партии никакой Советской власти быть не может… Белогвардейцы рукоплещут вам и ненавидят нас; выбирайте скорее – с кем вы, с белогвардейцами против нас или с нами против белогвардейцев… Время не ждет. Торопитесь». Но на кронштадцев это воззвание, как и в предыдущие, никакого впечатления не произвели.

* * *

Во время подготовки ко второму штурму и штурма 8-16 марта «за проявленную большевистскую стойкость» П.Е. Дыбенко был повышен в должности и назначен командиром Сводной дивизии, в которую, помимо его 187-й бригады, вошла 33-я стрелковая бригада и ряд частей 56-й дивизии). Сводная дивизия явилась ударным кулаком группы войск, наступавших на Кронштадт с южного берега Финского залива. Подчиненные Дыбенко атаковали Кронштадт на участке от Ораниенбаума до Мартышкино. Несмотря на активное выявление в полках и частях дивизии в преддверии второго штурма антибольшевицких элементов, часть красноармейцев снова отказалась выходить на лед и идти убивать своих братьев-матросов. Отказников уводили подальше на берег и тут же расстреливали.

Павел Дыбенко и еще один красный комдив Иван Федько на рекогносцировке перед вторым штурмом крепости

13 марта А.И. Седякин и К.Е. Ворошилов сообщили командарму М.Н. Тухачевскому: «Состояние поверхности льда Финского залива отличное. Вода почти вся ушла (имеются в виду лужи, образовавшиеся во время кратковременной оттепели. – С. С.) и остался тонкий слой снега. Подступ к Кронштадту теперь ни при какой перемене погоды недоступным не будет, по крайней мере в ближайшие 10 дней.

Итак, ледовая обстановка накануне штурма была благоприятной. Об этом всеми возможными способами оповещался личный состав атакующих советских частей, однако «ледобоязнь» все-таки по-прежнему имела место. Весеннее солнце с каждым днем пригревало сильнее. Имелись все основания не медлить с решительной атакой. Позднее выяснилось, что уже 31 марта передвижение по льду Финского залива сделалось невозможным даже для пехоты.

Решающий удар по мятежной крепости решено было нанести в ночь на 17 марта. Предполагалось, что под покровом темноты удастся пройти скрытно большую часть расстояния от берега залива до мятежных фортов. Фактору внезапности должны были способствовать сшитые из простыней белые маскировочные халаты, в которые одели пехотинцев. К тому же выяснилось, что мятежные матросы весьма беспечно несли боевое охранение.

Почему восставшие не взорвали лед перед Кронштадтом, чтобы затруднить его штурм? Трудно сказать, насколько технически это вообще было реально. Самый мощный ледокол Балтийского флота «Ермак» в это время находился в Петрограде. Вероятно, помогли бы фугасы, но из-за всеобщей неразберихи такой возможностью повстанцы почему-то не воспользовались. Лед был частично взорван только вокруг одного из фортов, но это не помешало его захвату при штурме.

15 марта вместе с К.Е. Ворошиловым и Г.Л. Пятаковым, П.Е. Дыбенко выступил на митинге трех полков своей дивизии. Свое выступление он закончил словами: «Даешь Кронштадт! Ура, товарищи!» Весь день 16 марта артиллерия 7-й армии вела энергичный обстрел Кронштадта и фортов. Мятежники отвечали из тяжелых орудий. Ночь на 17 марта выдалась темная, безлунная, что облегчило задачу советским войскам. На северном боевом участке с вечера канонада с обеих сторон смолкла, поэтому карательные части пошли в наступление в полной тишине. На южном участке с 1 до 4 часов ночи шла артиллерийская перестрелка.

Из приказа командира 167-й стрелковой бригады, отданного 16 марта: «Штабу бригады установить телефонную связь по льду с частями и штабом сводной дивизии, дублируя ее живой цепочкой и посыльными. Во время действий и движения по льду соблюдать тишину, до последней возможности использовать движение колоннами или резервными строями. Колоннам иметь в голове ударные группы в белых халатах, снабженные мостками перекидными, штурмовыми лестницами; пулеметы иметь на салазках. При наступлении помнить один клич: «Вперед!» Отступления быть не может. В городе с мятежниками в переговоры не вступать. Организовать правильное питание частей огнеприпасами с Ораниенбаумского берега. Санитарам с носилками следовать за частями».

Передовые пехотные части спустились на лед в темноте около 2 часов ночи, вслед за ними с различными интервалами двинулись войска второго эшелона и резервы. В Южной боевой группе в первой волне шли 32-я и 187-я стрелковые бригады.

Главной опасностью были прожектора Кронштадта, которые освещали подходы к крепости. Но по какой-то причине наступающие колонны кронштадцы своевременно обнаружить так и не сумели. Зато сами прожектора служили хорошими ориентирами.

Наступавшие части, обороняющиеся обнаружили только тогда, когда те уже развернулись в боевые порядки. Да и тогда огонь велся по атакующим весьма неточный. Возможно, стрелявшие не желали братской крови, надеясь, что атакующие перейдут на их сторону? Одновременно тяжелая артиллерия вела стрельбу по карательным частям второй линии, двигавшимся по льду, а также по южному берегу Финского залива.

Впрочем, и на этот раз не обошлось без саботажа. Так командир одного из батальонов 501-го полка впоследствии сообщал, что после приказа о выступлении на лед часть красноармейцев заволновалась, «послышались крики: «Не пойдем!». Каким способом командир полка Я. Фабрициус все же заставил своих красноармейцев идти на Кронштадт история умалчивает… Из донесения командира 8-й роты 443-го стрелкового полка: «Пройдя около версты вперед, пули стали сыпаться градом, шрапнель рвалась над головой, снаряды, пущенные на удар, пробивали лед, и на том месте вылетал столб воды, картина была потрясающая. Но хотя и очень здорово противник засыпал нас с пулеметов и орудий, а пораженья было совсем мало, всего лишь было несколько раненых, убитых – ни одного. Когда мы добрались до берега крепости, то здесь были орудия и пулеметы, прислуга которых вся разбежалась».

В 5 часов 30 минут взлетела зеленая ракета – сигнал, что атакующие