100 великих полководцев Российской империи - Юрий Николаевич Лубченков

class="p1">Но Каменский не желал оставлять уже занятые рубежи и предполагал расположить русские войска там, где они оставались при отражении вражеской атаки. 7 июля ему удалось этого достичь, но здесь его снова настигло предписание главнокомандующего прекратить все военные действия.

Каменский отошел от Шумлы накануне подписания Кючук-Кайнарджийского мирного договора.

За кампанию 1774 года он был награжден орденами Св. Георгия 2‑й степени и Св. Александра Невского.

Последующие годы не принесли Каменскому громкой воинской славы. Хотя и сделали его генерал-фельдмаршалом и графом.

Его не стало 12 августа 1809 года.

Прах графа Михаила Каменского был погребен в церкви села Сабурова, а через два года рядом с ним был положен и младший сын – прославленный военачальник Николай Каменский. Руины сабуровской церкви до сего дня хранят память об этом роде, снискавшем себе громкую известность.

Гудович Иван Васильевич

(1741—22.01.1820)

Выпускник Кёнигсбергского и Лейпцигского университетов тридцатиоднолетний подполковник в 1763 году был назначен командиром Астраханского пехотного полка: такова была первая ступень его столь громкой позднее воинской славы.

С началом первой в царствование Екатерины II русско-турецкой войны Гудович – в самом ее пекле. Он отличился еще под Хотином в июле 1769 года. Затем победа в Рачевском лесу, сделавшая его бригадиром.

Ларга – славнейшая страница русского воинства. Немало строк в ней вписано и рукой Гудовича. Взятие турецких батарей сделало его кавалером редчайшей награды – ордена Св. Георгия 3‑й степени.

Затем были Кагул, Браилов, взятие во главе самостоятельного отряда Бухареста, штурм Журжи.

И.В. Гудович. Гравюра XIX в.

В 1787 году Гудович вновь переводится в действующую армию. Взятие Хаджибея (Одессы) и Килии – на его счету. Гудович производится в генерал-аншефы и назначается начальником Кавказской линии и командующим Кубанским корпусом.

Вскоре ему выпала Анапа. 4 мая 1791 года его отряд, состоящий из 15 батальонов пехоты, 44 эскадронов кавалерии и 3000 казаков, имея при себе 36 полевых орудий, выступил к крепости. Кроме того, для усиления Гудовича из Крыма в Тамань был выслан и отряд генерал-майора Шица, насчитывающий 4 пехотных батальона, 10 кавалерийских эскадронов и 400 казаков при 16 орудиях. В движении отряды соединились под общим командованием генерал-аншефа Гудовича и, спокойно и достойно преодолев трудности похода по безводным местностям, палящую жару, летучие нападения кавалерии противника, дошли наконец до Анапы. И остановились верстах в пяти от нее – на высотах, дыбившихся двумя отдельными горбами по обе стороны речки Бугура.

Анапа лежала на мысе, глубоко врезавшемся в жидкую переменчивую плоть Черного моря. Высоты, сбегающие к воде, на которых, собственно, и располагалась крепость, образовывали здесь плоскую возвышенность, резко низвергающуюся к берегу моря, которое омывало укрепление с юга, запада и севера. Таким образом, для штурма оставалась одна сторона света – восточная, предохранявшаяся, в свою очередь, рукотворными преградами: земляным валом и довольно-таки глубоким рвом, частично выложенным крупными камнями. Четыре бастиона на валу давали возможность вести продольную оборону. Словом, для русских Анапа казалась давно уже привычной. Вроде бы и трудно, но коли надо взять – не устоит.

Помня о недружественной кавалерии на своем левом флаге, Гудович перед штурмом оставил обоз, назначив для его охраны Загряжского. Затем оставшиеся силы были построены в четыре колонны и двинулись к крепости. Левый флаг их боевых порядков смыкался с берегом моря, что на правой оконечности крепостного вала.

Четыре русские батареи обрушили на укрепления неприятеля огненную лаву. Канонада, казалось, будет всегда. Уже ближе к ночи 20 июня не выдержал даже город – здесь начались пожары, и яркое их зарево отражалось в белой пене прибоя и в размытом мутном серебре наплывающих волн. Горело до утра, горело еще и тогда, когда русский командующий, уловив чутким ухом военного неуверенность в ответах турецкой артиллерии, послал в крепость парламентера с требованием немедленной капитуляции.

Парламентера на полпути к укреплениям с постом встретили два турецких офицера. Кланяясь, они взяли пакет и обещали дать немедленный ответ. И действительно, ответ последовал тут же: два крепостных орудия повели огонь по стоящему на открытом месте русскому парламентеру. Итак, штурм!

Следя за успехом наступления, растроганный и счастливый, Гудович видел, что вся правая половина вала – до подъемного моста у ворот – уже в руках его пехоты. Но увидел он и другое. Вся толпа противника, замкнутая каменным периметром крепости и насчитывающая до 25 000 человек, вдруг – хотя и запоздало – пришла в движение и почти как один начала захлестывать уже отобранный вал изнутри.

Командующий бросил в горнило схватки все частные резервы. И свежая кровь сыграла свою благодетельную роль: вспышка османов захлебнулась, и они покатались назад, окончательно и бесповоротно потеряв вал, покатились к морю, вытряхиваемые изо всех крепостных строений.

А в крепости бой продолжился: колонна Шица по приказу Гудовича вступила в Анапу все же через мост – в подкрепление первых четырех колонн, дабы дополнительным нажимом способствовать быстрейшему выжиманию противника. До этого этим же уже занялись 400 мушкетеров и 3 эскадрона спешенных кавалеристов, помогших самаринцам спустить подъемный мост.

Люди Шица действительно серьезно потеснили еще цеплявшихся за ряд домов османов. Прибытие же резерва последних ста егерей и вовсе разрядило атмосферу: действующего противника более не осталось.

Остались лишь мертвые, павшие в бою, да уходили в небытие попытавшиеся избежать судьбы в воде и теперь тонувшие. Остались пленные – числом более 8000, да пушки – около 100, да знамена – более 120. И осталась Анапа, русский город. Отныне и до века.

Вся сила русского войска в этом сражении исчислялась 7000. Так они и бились – один с четверыми.

Затем, после Анапы, давшей ему Георгия 2‑й степени, были еще славные дела в жизни Ивана Васильевича Гудовича. Большая часть этих событий связана с Кавказом: там он боролся и с чумой, и с врагами. Битва при Арпачае в 1807 году сделала его фельдмаршалом, но настигшая вскорости болезнь, в результате которой он лишился глаза, вынудила его покинуть ту землю, с которой он сроднился за годы ратных и мирных трудов.

Новое назначение было и признанием его заслуг: в 1809 году он стал главнокомандующим в Москве. С этого поста он ушел зимой 1812 года, ушел и с этого, и со всех остальных – годы давали о себе знать. И восемь лет – до самой смерти – фельдмаршал Гудович тихо прожил в своем имении Ольгополе, уютно затерявшемся под Подольском.

Прозоровский Александр Александрович

(1732—09.08.1809)

Князья Прозоровские возводили