Эпопея советско-финской Зимней войны 1939— 1940 годов. Сухопутные, воздушные и морские операции - Аллен Фрэнк Чу

Ознакомительный фрагментчасть трофеев включала в себя Восточную Польшу и территории Латвии, Эстонии и Финляндии. Секретный протокол договора был изменен 28 сентября, и к советской сфере влияния в обмен на изменения в разделе Польши добавилась большая часть Литвы. Крохотные прибалтийские страны склонились перед неизбежным, и к 10 октября каждая из них подписала договор, предоставляющий СССР право размещать на своей территории войска и самолеты. В случае с Эстонией и Латвией советский Балтийский флот также получал базы у их берегов. Финское же правительство проявило упрямство. Оно не отреагировало ожидаемым образом на приглашение Молотовым 5 октября посетить Москву для обсуждения «конкретных политических вопросов». В то время как прибалтийские страны подписали предложенные им договоры в течение недели, финские делегации торговались с 12 октября по 9 ноября и даже после этого ничего не подписали8.

Карта 1. Финляндия в 1939 г.

Якобы опасаясь англо-французского нападения через Финский залив и финскую территорию, а также ссылаясь на возможность нападения своего нового германского «друга», советское правительство потребовало перенести границу на Карельском перешейке на расстояние около 20 миль от Виипури и снести укрепления на перешейке. Кроме того, финнам предлагалось уступить острова Суурсаари, Лавансаари, Тютярсаари и Койвисто в Финском заливе, а также западную часть полуострова Рыбачий на арктическом побережье. В обмен на эти стратегические районы Сталин обещал уступить примерно вдвое больше территории, не имеющей военного значения, в диких районах центральной приграничной области. Наконец, советское правительство потребовало 30-летнюю аренду полуострова Ханко с правом разместить там пятитысячный военный контингент9.

Финское правительство было готово пойти на компромисс в вопросе о границе на Карельском перешейке и уступке некоторых островов и части Рыбачьего, чего добивались Советы. В конце концов Сталин заявил, что, возможно, согласится принять некоторые острова у полуострова Ханко взамен материковой базы. Но советские части, размещенные к юго-западу от Хельсинки, все равно представляли бы серьезную угрозу для слишком растянутых сил обороны Финляндии. А разрушение укреплений на перешейке ликвидировало бы единственную важную линию обороны Финляндии, оставив без прикрытия главные населенные и промышленные центры страны. Если такие уступки делаются в ущерб обороноспособности, спрашивали себя обеспокоенные финны, то как они смогут противостоять более экстремальным требованиям Советов в будущем? Зашедшие в тупик переговоры 9 ноября безрезультатно завершились, а 13-го числа финская делегация отбыла из Москвы в Хельсинки10.

После двухнедельного дипломатического затишья спокойствие было нарушено 26 ноября обстрелом советскими войсками деревни Майнила, расположенной в непосредственной близости к границе. Воспользовавшись этим прозрачным предлогом и проигнорировав предложение Финляндии о совместном расследовании инцидента, советское правительство 28 ноября денонсировало советско-финский договор о ненападении, а на следующий день Москва разорвала дипломатические отношения с Хельсинки11. Хотя 29-го числа нападению подверглись финские пограничники на крайнем севере в Петсамо12, финны восприняли это как очередной пограничный инцидент. Однако массированные удары 30 ноября уже не оставили никаких сомнений…

Так внезапно разразилась одна из самых драматичных войн современности – война, которая преподнесла неприятные сюрпризы и Сталину, и маршалу Маннергейму. Какая вера или глупость побудила народ численностью менее четырех миллионов человек даже попытаться оказать военное сопротивление, когда в нее вторглась армия страны, насчитывающей более 183 миллионов подданных?13 Что за человек был этот маршал Маннергейм, чтобы в возрасте 72 лет ему доверили столь непосильную ношу? И каковы, по мнению историков, дебет и кредит этой короткой, но смертоносной войны, начавшейся в последний день ноября 1939 года?

Глава 1

Дуракам закон не писан

Ведь пришло лихое время…

Руна III

Хотя вторжение не стало полной неожиданностью, масштаб и интенсивность первых наступательных действий противника стали шоком для финского Генерального штаба. Четыре советские армии задействовали шестнадцать из девятнадцати имевшихся в наличии дивизий, при поддержке 1700 танков и многочисленной артиллерии. Им противостояло всего девять меньших по численности финских дивизий с устаревшей артиллерией и незначительным количеством бронетехники – это было все, что могли выставить финны. Еще более тревожным был тот факт, что более половины советской пехоты с четвертью танков практически без сопротивления продвигалось по пустынным дорогам от Ладожского озера до Ледовитого океана. Финская армия серьезно недооценила те силы, которые противник смог развернуть в регионе, считавшемся полностью зависимым от железной дороги Мурманск – Ленинград (в основном одноколейной) и примитивных грунтовых дорог, уходящих на 50—150 миль от железной дороги до границы. Как следствие, на протяжении самых северных 600 миль советско-финской границы имелось всего девять слабых соединений прикрытия размером с батальон или даже меньше, чтобы противостоять советским войскам, которые почти через каждую пограничную дорогу бросили в наступление не менее дивизии. Эта неожиданная ситуация, по словам маршала Маннергейма, «превзошла наши худшие опасения»1.

Понятно, что эти колонны быстро продвигались вперед, преследуя безнадежно уступающих в численности защитников. Поскольку противотанковые средства, как правило, отсутствовали, один только взгляд на русские танки во многих местах вызывал панику. Изначальная уверенность в своих силах на фронте была не намного выше: памятуя о нацистско-советском блицкриге в Польше тремя месяцами ранее, многие сомневались в возможности успешного сопротивления. Ходили даже разговоры о том, что русские танки прорвут основные оборонительные сооружения и достигнут Виипури всего за пару дней. Кроме того, скорый воздушный налет на Хельсинки порождал в головах настоящий ужас. За первым пропагандистским налетом с листовками последовала бомбардировка оборонительных сооружений порта, а днем пятнадцать низколетящих средних бомбардировщиков (СБ) нанесли удар по самому центру города. В суматохе мчащихся карет скорой помощи и пожарных машин, горящих зданий и измученных сотрудников гражданской обороны начался массовый исход из города беспомощных мирных жителей, и несколько дней все дороги, ведущие из столицы, были забиты толпами беженцев. Ужас усилился вечером, когда широко распространился слух о советском ультиматуме, требующем полной капитуляции к 3 часам ночи. В противном случае, как утверждалось, Хельсинки будет уничтожен. Для тех, кто знал хоть что-то о численности красных бомбардировщиков, а также для тех, кто мог об этом лишь догадываться, подобная угроза была слишком правдоподобной. В этот слух неизвестного происхождения поверили, и ему дал толчок сотрудник Финского пресс-бюро2.

Сразу же стали очевидны цели Красной армии: лишить Финляндию иностранной помощи, захватив арктический порт Петсамо и разорвав единственное железнодорожное сообщение со Швецией через Кеми или Оулу (что, кстати, рассечет Финляндию надвое по узкой «талии» в верхней части Ботнического залива); обойти северный берег Ладожского озера на широком фронте, чтобы достичь основной железнодорожной сети