От Особой группы до легендарного Смерша. 1941—1946 - Николай Николаевич Лузан

– Ладно, будем надеяться, что они будут объективными, – согласился Эйтингон.

– Тогда за дело! Завтра жду от тебя и Дубовика окончательные предложения по кадровому составу «Братушек», – завершил на этом разговор Судоплатов.

На следующий день на стол Судоплатова лег совершенно секретный список из 29 «болгар-коминтерновцев», поступивший из секретариата Георгия Димитрова. Он был доставлен специальным курьером из Коминтерна. В нем на каждого кандидата в будущую резидентуру содержались исчерпывающие характеризующие данные. Павел Анатольевич основательно потрудился над ним. Страницы густо испещрены его краткими пометками, и в конце стоит короткая и энергичная резолюция:

«…т. Дубовик. Весьма срочно! Проверить по выездным делам всех перечисленных в этом списке лиц».

Через пять дней заместитель начальника 5-го отдела 1-го управления НКВД капитан госбезопасности Митрофан Дубовик подробным рапортом доложил о результатах выполнения указания Судоплатова. Он и подчиненные сотрудники отдела за короткое время выполнили титаническую работу. Несмотря на хаос и неразбериху, царившие в первые дни войны во многих учреждениях, органы госбезопасности работали без существенных сбоев. Все 29 кандидатов в будущую резидентуру были установлены и изучены. По каждому из них в рапорте Дубовика содержалась подробная информация. В большинстве своем кандидаты оказались людьми, которые не нуждались в особых рекомендациях. Их многолетняя нелегальная работа, участие в войне в Испании, преданность идеалам коммунизма и приговоры военно-полевых судов властей Болгарии говорили сами за себя и служили наилучшей аттестацией. Один был достойнее другого.

Николов Ангел Ангелов (Миленков Александр Петков) имел за своими плечами многолетний опыт подпольной борьбы. И когда над ним нависла угроза ареста, по каналам Коминтерна покинул Болгарию и затем в ряде стран Западной Европы выполнял его специальные задания. С началом гражданской войны в Испании добровольцем отправился на фронт. Там командовал пулеметной ротой.

Янков Георгий Петрович (Петков Мирко Станкович) в 1923 году руководил революционным восстанием в одном из районов центральной Болгарии и был осужден к 12 годам тюремного заключения. Бежал из тюрьмы и снова включился в повстанческую деятельность. Заочно трижды приговаривался к смертной казни. Спасаясь от преследований, по нелегальному каналу ушел в СССР и продолжил активную партийную работу в Коминтерне. В 1937 году в составе группы коммунистов-интернационалистов добровольцем отправился в Испанию. Службу начинал простым танкистом, а закончил инструктором 1-го батальона броневиков.

Димитров Дмитр Илиев. За революционную деятельность заочно был приговорен к смертной казни. Несмотря на это, не покинул Болгарию и продолжил борьбу в глубоком подполье. Полиции, несмотря на неоднократные попытки, не удалось его захватить: помогли скрыться русские друзья. В Советском Союзе он нашел не только новую родину, но и ответственную работу. Долгое время по линии нелегальной резидентуры Илиев работал в Китае, а затем в составе интернациональной бригады сражался в Испании.

Родионов Андрей Константинович (Радойнов Колев Цветко) принимал активное участие в народном восстании 1923 года. Спасаясь от преследований полиции, вынужден был эмигрировать в СССР, где обрел свою вторую Родину. Преданно, не раз рискуя жизнью, служил ей на самых ответственных и опасных участках. Неоднократно выполнял специальные задания Коминтерна и советской разведки. За свои заслуги удостоился высокого воинского звания «полковник».

Иван Цолович Винаров за революционную деятельность в Болгарии был приговорен к смертной казни. Чудом ее избежал и продолжал борьбу, находясь в Советском Союзе. На талантливого и смелого революционера обратили внимание руководители разведки Красной армии. С 1924 года он стал выполнять ее задания сначала в Австрии, а затем в Китае, Франции и Испании.

Других их соратников – Ярома Панайота Георгиева и Мискетова Атанаса Дойчева – в Болгарии также ждал смертный приговор болгарского военно-полевого суда.

Несмотря на это, все без исключения кандидаты приняли приглашение Дубовика и пришли на встречу. Она состоялась в административном корпусе стадиона «Динамо». На ней также присутствовал сотрудник 1-го управления НКВД СССР лейтенант Александр Галкин. Ему предстояло с позиций советского Полпредства в Софии координировать работу руководителей групп резидентуры. Это была непростительная и, к сожалению, не последняя ошибка, допущенная подчиненными Судоплатова. То ли горячка первых военных дней, то ли абсолютная вера в людей, которые не раз смотрели смерти в глаза, заставили Дубовика и Галкина пренебречь главным и святым правилом в любой спецслужбе – конспирацией. Участники будущей РДР «Братушки» не только увидели друг друга в лицо, но и теперь знали своего будущего координатора – Галкина!

В последующем одна ошибка породила другую. Дубовик и Галкин, видимо, понадеялись на многолетний опыт нелегальной работы ее участников, не провели требующийся в таких случаях подробный инструктаж по мерам конспирации и сохранению в тайне содержания состоявшегося с ними разговора. Как следствие, отдельные наиболее несдержанные и горячие проговорились в кругу близких друзей о скорой высадке разведывательных групп на черноморском побережье Болгарии и последующей подготовке восстания. Позже выяснилось, что кроме самого Георгия Димитрова, ряд членов болгарской секции в Коминтерне был в общих чертах осведомлен об особой миссии «Братушек». Как результат, произошла банальная утечка информации о предстоящей операции.

Поэтому не удивительно, что уже 7 июля 1941 года из 3-го отдела 1-го управления НКГБ СССР на имя Судоплатова поступила ориентировка «О расконспирации задания». В ней сообщалось:

«…О фактах распространения гражданином Болгарии «П» слухов о том, что, якобы по поручению НКВД СССР он должен вылететь на самолете в Болгарию с каким-то заданием».

Павел Анатольевич отреагировал незамедлительно и потребовал от Эйтингона, Дубовика и Галкина:

«…Срочно отозвать из групп лиц, отрицательно зарекомендовавших».

К сожалению, его решение оказалось запоздалым, слухи о предстоящей высадке разведгрупп в Болгарии с целью организации восстания пошли гулять среди более чем тысячной болгарской диаспоры коминтерновцев, проживавших в Москве. Поэтом нельзя было исключать того, что уже на этом этапе операции гитлеровские спецслужбы могли заблаговременно получить информацию о ней. Последующий после высадки в Болгарии провал «Братушек», когда в считанные недели разведчики были выслежены, а затем уничтожены, а часть захвачена в плен, вероятно, объясняется не только серьезными организационными просчетами при подготовке, а и тем, что противник – гитлеровские спецслужбы – имел свою агентуру среди болгар-коминтерновцев.

Но тогда, в июле 1941 года, как Павел Судоплатов, так и его подчиненные вряд ли рассчитывали на подобный ход развития событий. Безжалостное военное время подгоняло их вперед. Отсеяв нескольких болтунов, они определились по составу резидентуры. 8 июля 1941 года 32 добровольца-болгарина приступили к подготовке на спецдачах НКВД неподалеку от станций Сходня, Быково и Можайское. В течение нескольких недель под руководством опытных инструкторов участники резидентуры интенсивно изучали минно-взрывное и радиодело, совершенствовали навыки в стрельбе и топографии.

14 июля 1941 года подготовка «Братушек» подошла к завершению. Перед тем как отправить разведчиков на выполнение задания, Судоплатов вместе с Эйтингоном и Дубовиком выехали на базу, в Можайское на встречу с ними. Она проходила под открытым небом, на стрелковом полигоне.

Здесь, за тысячи километров от линии фронта внешне ничто не напоминало о войне. За рекой, на заливном лугу пестрым цветником рассыпались косари. Началась заготовка на зиму сочного, ароматного разнотравья, и все мужское взрослое население вышло на покос. Без дела не осталась и женская половина, на сходнях у воды женщины стирали и полоскали белье. Оставшись без строгого присмотра, деревенская ребятня беззаботно плескалась на мелководье. В излучине реки, в тенистой речной заводи играла рыба. Блеснув на солнце серебром, в воздух взлетали карпы и, вметнув фонтан брызг, исчезали в хрустально чистой воде. Что нисколько не пугало молодой выводок диких утят. Выбравшись из густых зарослей камыша, они, держа ровный строй, старались не отстать от родителей. В воздухе был разлит медовый запах цветущих лип, а их кроны гудели от гомона птиц. И только запах пороховой гари, доносившийся со стороны стрельбища, напоминал об идущей войне.

Оставив машину на стоянке, Судоплатов, Эйтингон и Дубовик прошли к беседкам, где собрались разведчики. В занятиях наступило время перерыва, кто-то курил, кто-то, распластавшись на траве, наслаждался редкими минутами покоя, а кто-то, сняв сапоги, расположился на берегу реки и плескал ногами в воде. И только несколько пар продолжали отрабатывать борцовские приемы. На приветствие Судоплатова и Эйтингона ответил недружный хор голосов. Не прошло и минуты, как вокруг них собрались все разведчики, и тридцать две пары внимательных глаз обратились к ним, в них читались холодная решимость и нетерпение. Они рвались в бой и не просто в бой,