Российско-японское противостояние на море. Дуэль флотов и разведок. 1875-1922 - Александр Геннадьевич Зорихин

имели задачу вести разведку на Ляодунском полуострове и время от времени нелегально проникать в Порт-Артур. Действительно, в сентябре – ноябре 1903 г. Ямасита и Масуда попеременно несколько раз выезжали в Порт-Артур и Дальний из-за слабой постановки там агентурной работы 3-го бюро МГШ. Однако с середины ноября поездки офицеров резидентуры на Ляодунский полуостров практически прекратились, а в её шифротелеграммах стали фигурировать ссылки на сообщения из Порт-Артура и Дальнего, что свидетельствовало о появлении там у военно-морской разведки Японии надёжных агентурных источников[190].

О капитане 2-го ранга Ямасита Гэнтаро следует сказать особо. К моменту прибытия в Чифу он был очень опытным морским офицером и разведчиком: 40-летний Ямасита являлся специалистом по артиллерийскому вооружению, в 1896–1898 гг. инспектировал строительство боевых кораблей для японского флота на британских верфях, а в 1901 г. стал сотрудником 1-го бюро МГШ, отвечавшего за оперативное планирование и организацию береговой обороны. До отъезда в Чифу Ямасита побывал в сентябре 1902 г. в Порт-Артуре и с февраля по июль 1903 г. находился в служебной командировке в Гонконге и Вэйхайвэе, где налаживал обмен информацией о русской эскадре с разведкой британского флота. В Чифу прикрытием для него служила должность сотрудника японского консульства. Стоит добавить, что по возвращении в Токио из Чифу в январе 1904 г. Ямасита был назначен начальником 1-го отделения МГШ и принял непосредственное участие в разработке и реализации оперативных планов японского флота в ходе кампании 1904–1905 гг. на море[191].

Именно Ямасита принадлежит основная заслуга в организации агентурного аппарата в Порт-Артуре. В первую очередь он установил контакт с главой японской колонии Хино Бум-пэй, о котором в шифротелеграмме от 23 ноября 1903 г. отозвался как о человеке «даже если не верном и порядочном, то уж точно не способном на такую подлость, как предательство Родины». Хино имел коммерческое предприятие в Порт-Артуре и благодаря знакомству с адмиралом Е.И. Алексеевым в бытность того командиром крейсера «Африка» (1878–1883) получал за старшинство в японской общине и преподавание японского языка офицерам крепости зарплату в 2200 рублей. Ямасита завербовал Хино, который в шифропереписке проходил как «агент Ко». Первое донесение от него было отправлено резидентурой в Токио 3 декабря 1903 г. Важность приобретения столь ценного агента обуславливалась тем обстоятельством, что, как позднее признавал бывший начальник 3-го (разведывательного) отделения МГШ вице-адмирал Танака Котаро, перед войной у флотской разведки в Порт-Артуре были только 2–3 заслуживающих доверия агента из числа японцев, которые вели сбор информации примерно с 1902 г.[192] Кроме того, агентом резидентуры был служащий отделения компании «Мицуи буссан» в Дальнем Каваи Мацуносукэ, сообщавший Ямасита через консула Мидзуно и личными письмами через капитанов пассажирских судов «Токувамару» и «Нагатамару» о запасах и поставках угля в Порт-Артуре, передвижениях боевых кораблей Тихоокеанской эскадры, военно-политической обстановке на Ляодунском полуострове[193].

Благодаря Хино Ямасита сумел завербовать другой ценный источник информации – вхожего в окружение Е.И. Алексеева корреспондента газеты «Новый край» прапорщика запаса Виктора Даниловича Козлова. Его вербовка прошла на материальной основе, и 3 декабря Ямасита включил информацию от Козлова о спланированном прибытии в Порт-Артур из европейской части России подводных лодок как от «агента Оцу» в шифротелеграмму для 3-го бюро МГШ[194].

Сам Козлов так описывал своё сотрудничество с японской разведкой:

«В октябре 1903 г. я четырежды встречался в Чифу с Хино и с его помощью заключил соглашение с находившимся здесь же представителем военно-морского флота Японии капитаном 1-го ранга Ямасита.

Хотя в конце декабре Ямасита сменил капитан 2-го ранга Мори, условия прежнего соглашения продолжали действовать, и я информировал его из Порт-Артура о местонахождении стоянок боевых кораблей, численности вооружения, экипажей, объёмах запасов мин и торпед, снаряжения, угля, о заготовках продовольствия, подготовке сухопутной обороны, строительстве крепостных укреплений и по другим вопросам.

Накануне войны я использовал для передачи шифрованных сообщений коммерческий код, вкладывая в него двойной смысл.

Когда 26 января [8 февраля] 1904 г. господин Мори приехал в Порт-Артур вместе с консулом в Чифу для эвакуации японских граждан, я получил от него последние распоряжения и деньги на продолжение деятельности в размере 200 рублей, кроме того, мне была выплачена зарплата до февраля 1904 г.»[195].

Для организации связи между Козловым и 3-м бюро МГШ на случай войны было привлечено японское генеральное консульство в Шанхае. 26 декабря 1903 г. генеральный консул Одагири Масуносукэ получил приказ министра Комура подобрать надёжного человека в Шанхае, от имени которого бы велась переписка между МГШ и источником в Порт-Артуре. Хотя Комура рекомендовал присмотреться к кандидатуре владельца газеты China Gazette Генри О’Ши, спустя трое суток Одагири проинформировал Токио о том, что больше подходит секретарь муниципального совета Шанхая и корреспондент газеты Times Дж. О.П. Блэнд, поскольку О’Ши был известен своими прояпонскими симпа тиями и во время войны неизбежно попадёт в поле зрения русской контрразведки. Однако МГШ не совсем устраивало подобранное Одагири прикрытие: для связи с Козловым требовалось направлять телеграммы на адрес какой-нибудь шанхайской торговой компании. Поэтому 27 января 1904 г. Одагири доложил, что агент должен адресовать телеграммы на имя сотрудника компании «Iibert and Co» Ф. Андерсона, не подозревавшего об истинном содержании депеш, у которого их для отправки в Токио будет забирать Блэнд[196].

Кроме того, резидентура в Чифу изыскивала возможности для организации разведки против главной базы Тихоокеанской эскадры с привлечением прояпонски настроенных офицеров китайского флота.

11 ноября 1903 г. Ямасита, в частности, предложил 3-му бюро рассмотреть в качестве кандидата на вербовку заместителя командующего Бэйянским флотом адмирала Са Чжэньбана. В неоднократных беседах с консулом в Чифу Мидзуно и с самим Ямасита адмирал показал себя прояпонски настроенным человеком, поэтому резидент предложил через посланника в Китае Утида выйти на непосредственного начальника Са наместника Чжили Юань Шикая, чтобы тот поручил своему подчинённому подобрать и направить в Порт-Артур и Дальний по 1 офицеру китайского флота для ведения военной разведки против России.

Однако решением этого вопроса занимался не Утида Ясуя, а прибывший в конце ноября 1903 г. в Тяньцзиня военный атташе полковник Аоки Нобудзуми, который был хорошо знаком с Юань Шикаем. 28 декабря Аоки телеграфировал в Морской Генштаб: «По поводу совместного сотрудничества в области разведки он [Юань Шикай] не возражает, однако сегодня в Порт-Артуре предпринимаются чрезвычайно строгие ограничительные меры против китайцев, поэтому ситуация такова, что достаточно сложно подобрать пригодных для агентурной работы людей (бэйянские офицеры в большинстве являются уроженцами Фуцзяня, поэтому [из-за языкового барьера] для разведывательной деятельности не подходят). Однако, как бы там ни было, я провёл переговоры с [командующим Бэйянским флотом] адмиралом Е [Цзуйгуй] (сейчас он