Четвертая война - Сергей Валентинович Беляк

пулемета долбили, с автоматов… И один-то из них все равно побежал – лейтенант. Начал шмалять. Но его, естественно, задвухсотили. Два рожка в него выпустили. Потом, когда они начали втроем выходить, один из них не захотел выкидывать оружие. Потом скинул. Потом не захотел снимать бронежилет с себя, каску. Все, естественно, его подрихтовали тоже быстренько – подразбили ему «кабину». Но взяты они были в бою. Так что они фантазеры еще те. А тот, с татуировками, паскуда, – молодой-идейный. Может, фанатичный какой-то, может, с «Азова» или еще с кого пример брал, потому что у него наколки везде: на груди, на ногах – черепа-мерепа, понятно, что он прям нацик, нацик такой.

– Кормите их нормально? – между тем поинтересовался Ахра.

– Кормим, все нормально, – ответил кто-то позади меня.

А Тимур снова шепотом пояснил, что Ахра на днях всем бойцам объявил: пока хохлы в нас стреляют на передовой, они враги, а когда сдались и находятся у нас в бригаде, то они наши гости. И сам угощал тех жареной бараниной и супом том ям, заказанными в ресторане.

– Сам разливал суп им по тарелкам, – сказал Тимур. – Думаю, эти черти такое не забудут. Ну и наши ребята тоже.

Потом, когда все текущие служебные вопросы были решены, Ахра заговорил со мной об Абхазии, куда летом ездила отдыхать его жена с детьми. Но самого его там, дескать, местные власти видеть не хотят, боятся.

– А мне на них… – в сердцах сказал он.

– Но пообещай, – улыбнулся я, – если все-таки решишь стать президентом Абхазии и станешь им, то пригласишь меня на инаугурацию – я обязательно приеду, где бы ни находился.

Сзади, за моей спиной, засмеялись и одобрительно зашумели бойцы. А со всех стен служебного кабинета командира «Пятнашки» на нас смотрели многочисленные иконы с ликами Христа, Матери Божией, Николая Чудотворца и других святых, а также – президент и верховный главнокомандующий Владимир Путин, чей портрет украшал одну из полок стоящего тут же книжного шкафа.

– Кстати, – сказал я Ахре, – все время хотел тебя спросить еще в Сухуме, да за делами забывал: у вас там полно разбитых, пустующих домов с участками земли, но почему-то никто их восстанавливает. А ведь можно, наверное, выкупить дом у владельцев, если они живы, и восстановить. Или вообще на этом месте построить новый дом. Вот я не слышал, чтобы и иностранцы – россияне или кто-то еще – приобретали недвижимость в Абхазии. Отдыхать приезжают, а недвижимость особо не покупают. Ну, квартиры, может, да, а так, чтобы дом с землей, – не слышал. Вот и вы с Юлей, помню, долго подыскивали для себя дом.

И Ахра, немного оживившись, рассказал, что абхазы свои дома не продают. Дом переходит в собственность младшему сыну. И даже если нет денег, все равно не продают. Ну и не ремонтируют тоже потому, что нет денег. И хоронят абхазов, оказывается, не на кладбище, а прямо у их родовых домов – за палисадником, в саду.

– И если люди узнают, что кто-то собирается продать свой родной дом или тем более уже продал его, то он… – Ахра помедлил. – Он будет очень строго наказан. Такой человек – подонок. Хороший человек – для народа, хуевый – для отца.

– Как? – переспросил я.

– Ну, так у нас, в Абхазии, говорят: хороший человек – для народа, а плохой – только для отца, – пояснил Ахра. – Никому больше он не нужен…

Хороший человек – для народа. Круто! А это ведь относится и к тысячам людей, что воюют и гибнут за Донбасс, и к миллионам тех, что их поддерживают, им помогают, их любят и ими гордятся.

А те, кто уверены, что жителей Донбасса обстреливают «Хаймарсами» и бомбят их же сыновья и внуки с георгиевскими ленточками в петлицах – они, конечно, на хрен народу не нужны. Да и сами не считают себя его частью. И те, что сбежали из страны при объявлении мобилизации, те, что называют воюющих в Донбассе «ватниками», русских – «русней», а православных – «православнутыми», и те, что говорят и делаю вид, что их вообще не волнует происходящее сейчас на Украине, а убитые в Донецке или Белгороде дети, старики и женщины – «последствия войны, развязанной Россией», – тоже не нужные никому в России, кроме своих родителей, такими хуевыми их взрастивших.

И если они думают, что, сохранив свою шкуру, сделают потом что-то доброе, благородное или даже великое и добьются чего-то значительного в жизни, то это самообман. Ни на что такое хуевые люди не способны. Проверено веками, раз стало народной поговоркой. Абхазской, грузинской, азербайджанской, армянской, еврейской или русской – неважно. В таких вещах народы не ошибаются.

Незадолго перед поездкой в Донбасс я встретился с одним давним питерским приятелем – музыкантом и битломаном, который, как и многие рок-звезды культурной столицы, неплохо говорит по-английски, слушает BBC, предпочитает виски, ест fish & chips, дружит с БГ и убежден, что Донецк с 2014 года бомбят российские войска. А когда разойдется в споре, заявляет, что уверен в победе Украины и в запальчивости даже кричит «Героям слава!» Так вот, когда я ему напомнил про его кумира Джона Леннона, который, как известно, был пацифистом и призывал к миру во всем мире, но никогда не заявлял, что желает победы Вьетнаму, не клеймил позором американских солдат и генералов и не говорил, что вьетконговцы сами сжигают напалмом свои собственные деревни и уничтожают своих же соотечественников химическим оружием и отравляющими газами, мой приятель как-то сразу приумолк. Может быть, на него подействовало то, что все это говорил ему не такой же лабух, как и он, а – адвокат. Не знаю, возможно. Но когда я ему добавил, что в противном случае Джону пришлось бы в США сесть, и сесть надолго, так как страна в то время воевала, мой приятель-либерал даже открыл от удивления рот. В общем, Джон Леннон был умнее, чем его фанаты в России.

Но я отвлекся. Пообщался еще некоторое время с Ахрой и его бойцами, и меня пригласили пройти к украинским пленным, которые содержались под охраной в одном из помещений в том же здании штаба интербригады «Пятнашка».

Дверь в эту комнату с одним большим зашторенным в это темное время суток окном была открыта настежь, и перед нею неотлучно находились трое суровых бородатых бойцов в полной амуниции, с автоматами наперевес.

Почему открытая дверь? Думаю, чтобы лучше «заботиться» о своих «гостях» и не давать им возможности о чем-то тайно переговариваться. Тем более что пока, как я понял,