Путь к Победе. Великая Отечественная война - Сергей Юрьевич Нечаев

на фронте я получил несколько французских музейных пушек. Только в конце октября 1941 года на полк было получено 11 противотанковых ружей, из которых 4 ружья было передано 2-му батальону нашего полка, в составе которого была 4-я рота (командир роты Гундилович, политрук Клочков). <…> В первых числах октября дивизия была переброшена под Москву и выгрузилась в г. Волоколамске, откуда походным порядком вышла на позиции в районе г. Осташево. Мой полк занял оборону (совхоз Булычево – Федосьино – Княжево). Примерно в течение 5–6 дней полк имел возможность зарыться в землю, так как подготовленные позиции оказались негодными, и нам самим пришлось укреплять оборонительные рубежи и, по существу, все переделывать заново. Мы не успели как следует укрепить позиции, как появились немецкие танки, которые рвались к Москве. Завязались тяжелые бои с немецкими танками, причем у немцев было превосходство в силах и в технике. В этих тяжелых боях вся дивизия и мой полк под нажимом превосходящих сил противника отходили до станции Крюково под Москвой. Отход продолжался до первых чисел декабря 1941 года. <…>

К 16 ноября 1941 года полк, которым я командовал, был на левом фланге дивизии и прикрывал выходы из г. Волоколамска на Москву и железную дорогу. 2-й батальон занимал оборону: поселок Ново-Никольское, поселок Петелино и разъезд Дубосеково. Батальоном командовал майор Решетников, фамилии политрука батальона не помню, в батальоне было три роты: 4-я, 5-я и 6-я. <…> Четвертой ротой командовал капитан Гундилович, политрук Клочков. <…> Занимала она оборону – Дубосеково, Петелино. В роте к 16 ноября 1941 года было 120–140 человек. Мой командный пункт находился за разъездом Дубосеково у переездной будки примерно в 1½ км от позиций 4-й роты. Я не помню сейчас, были ли противотанковые ружья в 4-й роте, но повторяю, что во всем 2-м батальоне было только 4 противотанковых ружья. К 16 ноября дивизия готовилась к наступательному бою, но немцы нас опередили. С раннего утра 16 ноября 1941 года немцы сделали большой авиационный налет, а затем сильную артиллерийскую подготовку, особенно сильно поразившую позицию 2-го батальона. Примерно около 11 часов на участке батальона появились мелкие группы танков противника. Всего было на участке батальона 10–12 танков противника. Сколько танков шло на участок 4-й роты, я не знаю, вернее, не могу определить. Средствами полка и усилиями 2-го батальона эта танковая атака немцев была отбита. В бою полк уничтожил 5–6 немецких танков, и немцы отошли. <…> Около 14.00–15.00 немцы открыли сильный артиллерийский огонь по всем позициям полка, и вновь пошли в атаку немецкие танки. Причем шли они развернутым фронтом, волнами, примерно по 15–20 танков в группе. На участок полка наступало свыше 50 танков, причем главный удар был направлен на позиции 2-го батальона, так как этот участок был наиболее доступен танкам противника. В течение примерно 40–45 минут танки противника смяли расположение 2-го батальона, в том числе и участок 4-й роты, и один танк вышел даже в расположение командного пункта полка и зажег сено и будку, так что я только случайно смог выбраться из блиндажа – меня спасла насыпь железной дороги. Когда я перебрался за железнодорожную насыпь, около меня стали собираться люди, уцелевшие после атаки немецких танков. Больше всего пострадала от атаки 4-я рота: во главе с командиром роты Гундиловичем уцелело человек 20–25, остальные все погибли. Остальные роты пострадали меньше».

Согласно донесению комиссара 1075-го стрелкового полка А. Л. Мухамедьярова от 18 ноября 1941 года, за два предшествовавших дня полк потерял 400 человек убитыми, 100 человек ранеными и 600 человек пропавшими без вести. По его данным, противник потерял 800 человек и 15 танков.

По мнению историка Б. В. Соколова, «насчет танков, принимая во внимание рассказ Капрова, цифра, возможно, близка к истине, если учитывать не только уничтоженные, но и поврежденные машины. А вот потери немцев в людях явно вымышлены. Ведь, судя по показаниям Капрова, немцы атаковали танками, без пехоты, и потери могли понести только очень небольшие, среди танковых экипажей. Немецкое командование рискнуло пустить танки в бой без пехотного прикрытия потому, что знало из данных разведки – у противника почти нет противотанкового оружия».

Как бы то ни было, командир и комиссар 1075-го стрелкового полка были сняты со своих должностей. Их обвинили в оставлении позиций без приказа и больших потерях. Понятно, что комиссар в донесении стремился показать вражеские потери не меньшими, чем понес его полк, и тем самым отбить хотя бы часть обвинений.

Указанное в донесении количество уничтоженных полком немецких танков впоследствии увеличили до 18, а потом их полностью отнесли на счет «28 панфиловцев».

Восстановили И. В. Капрова и А. Л. Мухамедьярова в должностях в декабре 1941 года, когда полк находился на переформировании. К тому времени газеты вовсю трубили о подвиге 28 героев-панфиловцев, и стало неудобно привлекать командира и комиссара к ответственности за поражение, которое объявили победой.

Объявили победой?

Да, ибо эта история впоследствии сыграла важную роль в подъеме боевого духа солдат. А фраза «Велика Россия, а отступать некуда – позади Москва!», приписываемая политруку Клочкову, была потом включена во все советские учебники по истории.

А в апреле 1942 года, после того, как во всех воинских частях стало известно из газет о подвиге 28 гвардейцев из дивизии Панфилова, по инициативе командования Западного фронта было возбуждено ходатайство о присвоении им звания Героев Советского Союза. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 июля 1942 года всем 28 гвардейцам, перечисленным в статье А. Ю. Кривицкого, были посмертно присвоены звания Героев Советского Союза.

Тем не менее российский историк С. В. Мироненко утверждает, что «не было 28 героев-панфиловцев – это один из мифов, насаждавшихся государством». Обосновывается подобное мнение тем, что информации об их подвиге нет в сообщениях командира 2-го батальона (в котором состояла 4-я рота) майора Е. М. Решетникова. Нет ее у командира 1075-го полка полковника И. В. Капрова и у командира 316-й дивизии генерал-майора И. В. Панфилова.

Нет сообщений об этом и у командующего 16-й армией К. К. Рокоссовского. Ничего не сообщают об этом и немецкие источники, а в то время потеря в одном бою 18 танков явно была бы для фашистов заметным событием.

И 16 ноября 1941 года численность личного состава 4-й роты была полной, то есть в ней не могло быть всего 28 солдат.

Зато есть следующая фраза из записки генерал-полковника С. М. Штеменко министру Вооруженных сил СССР Н. А. Булганину от 28 августа 1948 года: «Каких-либо оперативных документов и документов по линии политических органов, конкретно упоминающих о