Бусидо. «Хагакурэ» о Пути самурая - Ямамото Цунэтомо

(Представленный здесь вариант событий отличается от того, как он изложен в других источниках, и требует уточнения.)

68. Ко всему новому, даже если оно лучше прежнего, люди относятся с подозрением[148]. Один из воинов отряда, которым командовал Матабэй Накано, говорил: «Наш командир потратил много усилий, чтобы набрать и подготовить двадцать пять умелых лучников, а отряд был расформирован, и десять лучших лучников были включены в отряд Савано. Новые командиры поразились их мастерству, за которое они должны благодарить своего прежнего командира. Остальных лучников определили в огнестрельную команду. Мы сломали свои луки и дали себе обет не брать в руки мушкеты. Одного из нас хотели поставить командовать пехотинцами, но никто не согласился. И тогда я сказал: „Хотя мало кто может сравниться со мной в стрельбе из лука, я уже стар и не могу выполнять свои обязанности. Приказ поступил сверху, его нельзя не выполнить. Я больше не могу взять в руки лук“». Воин говорил, и на глазах его были слезы.

Прискорбно, что в делах, подобных этому, люди, облеченные властью, не разбираются в деталях, и в результате возникают раздоры, страдают рядовые. К счастью, наш клан велик и силен, поэтому неповиновение людей не будет продолжаться долго, ибо они безмерно ценят свою принадлежность к клану. Его светлость Наосигэ считал особенно важным сохранение гармонии.

Для определения тех, кто больше заслуживает награды за победу в сражении у Аримы[149], проводили опрос. В отряды направили инспекторов, но толка из этой затеи не вышло. Как можно определить, кто как себя вел в пылу битвы? Чтобы вердикт инспекторов внушал доверие, они сами должны иметь боевые заслуги.

Когда Яситидзаэмон Исии заговорил о Симабарском восстании в резиденции в Эдо, там присутствовал Итиродзаэмон Кадота. Он сказал: «Если кто-то из присутствующих прибыл на место сражения раньше меня, пусть скажет», на что Яситидзаэмон возразил: «Возможно, мы вступили в бой с разных направлений». Таким образом, к огорчению многих людей, часть подвигов осталась незамеченной.

69. Как-то раз один человек, переночевав в некоем доме, заявил, будто лишился когая[150]. Люди, которые были с ним, успокоили его и увели, чтобы хозяин дома не услышал возгласов возмущения. Человек, совершивший кражу, был найден и наказан. Как было бы плохо, если бы они стали позорить хозяина, пустословить и в конечном счете не нашли потерю. Следует постоянно следить за своим оружием, знать, куда его кладешь и что надо делать, если его потеряешь.

70. Бывают случаи, когда человек, чем-то воодушевленный, говорит-говорит и никак не может остановиться. Люди видят его суетность и неискренность. В такой ситуации надо вовремя остановиться и объяснить свое поведение. Тогда в душу вернутся честность и прямота. Даже при обмене обычными приветствиями следует оценивать людей, с которыми вы общаетесь, и немного подумать перед тем, как что-то сказать, чтобы никого не обидеть. Если же кто-то в вашем присутствии будет плохо говорить о Пути воина или дурно высказываться о нашем клане, вы должны резко и решительно поставить этого человека на место. К такому отпору нужно быть готовым всегда.

71. Когда требуется обсудить какой-то вопрос, надо предварительно переговорить с кем-то, кому вы доверяете, потом собрать людей, мнение которых должно быть выслушано, и потом принять решение. В противном случае кто-то обязательно останется обиженным. Если дело касается важного вопроса, следует наедине выяснить мнение людей, напрямую не причастных к предмету обсуждения или удалившихся от мира. Такие люди, не имеющие личной заинтересованности, способны смотреть на вещи объективно. Совет с сотоварищами ничего не даст, потому что они будут говорить то, что отвечает их интересам.

72. Соперничество в искусстве широко распространено, но вышло так, что в прошлом году Сатю добровольно уступил свой титул «мастера рэнги» Сётину[151]. Это замечательный и редкий случай.

73. Настоятель Таннэн[152] повесил в храме на карниз крыши колокольчики со словами: «Они будут здесь болтаться не потому, что мне нравится их звук. Я повесил их, чтобы понимать силу и направление ветра и быть настороже в случае пожара. Когда управляешь храмом, пожар – главная угроза». В ветреную погоду Таннэн по ночам обходил окрестности. Но он никогда не тушил огонь в жаровне, в изголовье его постели всегда висел бумажный фонарик и лежала лучина. Он говорил: «В критической ситуации люди сразу впадают в панику и нет никого, кто мог бы быстро поднести огня».

74. Когда человек проводит различие между публичным местом и собственной спальней, между участием в сражении и лежанием на татами, ему может не хватить времени правильно оценить ситуацию и среагировать, если произойдет что-то непредвиденное. Начеку надо быть постоянно. Человек, который не в состоянии проявить бесстрашие даже на татами, тем более не способен на это на поле боя.

75. Степень человеческого мужества или трусости не поддается измерению в условиях обычной жизни. Все открывается, когда что-то случается.

76. Когда господин не замечает своего слугу, тот не может должным образом выполнять свои обязанности. Все зависит от его отношения, готовности служить верой и правдой. Его светлость Мицусигэ, будучи разгневан, ругал вызвавших его возмущение слуг на чем свет стоит, однако Дзётё не доводилось слышать резких слов в свой адрес. Его светлость Цунасигэ часто говорил ему: «Ты похож на человека, который однажды оставит своего господина». Видимо, он говорил, что думал, однако после смерти его светлости Мицусигэ он ни разу не поставил под сомнение советы, которые давал Дзётё.

77. Дзётё говорил: «Я не могу сдержать слез при мысли о том, что до сих пор готов первым встать на защиту нашего клана, случись что-то серьезное. Я отказался от всего, ни в чем не нуждаюсь и считаю, что уже покинул этот мир, но эта мысль, впитанная еще в молодости, не дает мне покоя. Как бы я ни старался забыть ее, я по-прежнему верю, что именно я должен спасать положение. Думают ли так же, как я, о нашем клане главные вассалы и другие люди, служащие его светлости?»

Когда Дзётё говорил это, в глазах его стояли слезы, голос дрожал, прерывался на какое-то время.

«Со мной всегда так, стоит только подумать об этом. Такой я человек. И ночью, и днем, и в одиночестве, и в компании. Всегда одно и то же. Ничего не могу с этим поделать».

Всякий раз, когда разговор касался этой темы, на глазах у Дзётё были слезы.

78. Как-то раз Дзётё повстречался с Иттэем[153] и сказал ему: «Наш