Кровавый лед Кронштадта. 1921 год - Владимир Виленович Шигин

Отметился в ВЧК и будущий классик революционной матросской темы в литературе В.В.Вишневский. В 1919 году из-за ранения назначен помощником начальника Особого отдела ЧК. В.В. Вишневский даже раскрыл нескольких белых агентов, один из которых… маскировался под матроса. Некоторая автобиографичность прослеживается в образе чекиста-матроса Шибаева в пьесе В.В. Вишневского «Незабываемый 1919-й…».

Черноморский матрос П.И. Алексин, служивший в годы Первой мировой войны на дредноуте «Императрица Мария», а после его гибели на однотипном линкоре «Император Александр III», был принят в ВЧК в 1918 году по личному распоряжению Ф.Э. Дзержинского, которому понравился здоровенный, обвешанный гранатами матрос. Сразу же П.И. Алексин был направлен на работу в Самарское ЧК. Расстрелами и казнями П.И. Алексин не увлекался, его влекла оперативная работа. П.И. Алексин организовывал операции по задержанию политических преступников и уголовников. Не оставались без внимания чекиста крупные хищения и дерзкие грабежи. П.И. Алексин лично участвовал во многих боевых операциях. В 1923 году за борьбу с бандами был награжден золотыми часами. Впрочем, в 1925 году у П.И. Алексин, как и у многих его коллег-чекистов, сдали нервы, он серьезно заболел серьезным психическим расстройством. Поэтому в 1926 году П.И. Алексин вынужден был перейти на другую работу. Впоследствии он занимал ряд ответственных постов в советских учреждениях, много раз избирался депутатом городского Совета. В начале 30-х годов П.И. Алексина избрали председателем краевого общества бывших красных партизан. В 1967 году, к юбилею революции, ветеран был награжден орденом Ленина. Умер П.И. Алексин в Самаре в конце 60-х годов.

Вообще психические срывы у матросов-чекистов случались нередко. Известен факт, что в Пензе во время расстрела 156 офицеров, охранявший приговоренных к казни матрос-чекист, не смог перенести картины ужаса, сошел с ума и бежал с места расстрела.

Биография еще одного начальника губернской ЧК совсем оригинальна. Бывший матрос мятежного броненосца «Потемкин» Филиппов в дни мятежа лично убил на этом корабле трех офицеров (по его словам), после сдачи мятежного броненосца в Румынии с поддельными документами вернулся в Россию. Здесь он сначала примкнул к анархистам и участвовал в терроре и «эксах», затем сколотил уже личную уголовную банду, после чего был арестован за грабежи и убийства. Из тюрьмы Филиппова освободила революция в 1917 году. После этого он снова вернулся к анархистам. Когда же большевики взяли власть в стране, идейный анархист Филиппов стал большевиком. Затем последовал и соответствующий бонус – должность начальника Брянской губернской ЧК. Разумеется, жалости бывший мятежник, каторжанин и уголовник ни к кому не знал, в Брянске фамилию Филиппова тогда запомнили надолго.

Комендантом Киевского ЧК в годы Гражданской войны был некий матрос Авдохин. Из Доклада Центрального Комитета Российского Красного Креста о деятельности Чрезвычайной Комиссии в Киеве (14 февраля 1920 года): «Все боялись Авдохина… Никто не знал, какое нелепое желание может загореться в темной голове этого человека, пьяного от власти и от крови. Удержу на него никакого не было… Каждый день он появлялся в новом туалете, иногда в матросском, иногда в штатском… На коротких толстых пальцах горели драгоценные камни. Трость была украшена серебряным набалдашником. Авдохин был и пьяница, и кокаинист. Окруженный женщинами, нарядными, в перьях, с браслетами и цепочками, катался он по городу, устраивал вместе с другими в домах в Липском переулке, где жили комиссары, буйные празднества. Этого развратного, преступного матроса, для которого в мире не было ничего святого…»

Матросом был и помощник коменданта. Из Доклада Центрального Комитета Российского Красного Креста о деятельности Чрезвычайной Комиссии в Киеве: «Это был высокий матрос с бритым лицом, похожий на англичанина, одетый то в щегольскую матроску и рубаху, то в штатское, тоже щегольское. Всегда спокойный, он творил свое дело (казнил – В.Ш.) с холодной уверенностью».

В Николаеве перед наступлением армии Деникина матросы-чекисты уничтожали крестьянское добро, сжигали хлеб за невозможностью унести. Расстреливали домашний скот; разрушали сельскохозяйственные орудия труда. В Кременчуге число расстрелянных дошло до 2500 человек. Расстрелы производились большей частью именно матросами. Приговоренного сажали на край могилы и стреляли в затылок. Когда могила наполнялась телами убитых, начинали заполнять следующую.

В октябре 1918 года в Пятигорске местным ЧК была проведена массовая казнь заложников из числа бывших генералов и представителей буржуазии. Среди казненных были известные генералы Н.В. Рузский и Р.Д. Радко-Дмитриев, член Государственного совета князь Н.П. Урусов, бывший начальник Морского генерального штаба контр-адмирал гр. А.П. Капнист. Всего казнено было около ста человек. При этом роль палачей выполняли матросы из некого «карательного отряда, состоявшего из конных матросов и называвшегося «батальоном смерти» (так значится в материалах расследования). Именно они конвоировали заложников к месту казни, избивали и нагайками, а потом и убивали их шашками.

Из акта расследования: «…Началась рубка. Рубили над ямой, шагах в пяти от нее. Первым убили старика небольшого роста. Он, вероятно, был слеповат, и спрашивал, куда ему идти к яме. Палачи приказывали своим жертвам становиться на колени и вытягивать шеи. Вслед за этим наносились удары шашками. Палачи были неумелые и не могли убивать с одного взмаха. Каждого заложника ударяли раз по пять, а то и больше. Некоторые стонали, но большинство умирало молча…» Генерала Н.В. Рузского зарезал кинжалом лично председатель Пятигорского ЧК Г.А. Атарбеков.

Из акта расследования: «Казнь неповинных ни в чем людей представляла собою столь жуткое зрелище, что два палача-красноармейца отказались исполнять свои гнусные обязанности. Старший команды отправил их к кладбищенским воротам. Один из этих красноармейцев, казак, рассказывал впоследствии подробности казни. «Ну, и негодяи, – начал он свой рассказ, натешились. Рубили сначала руки, ноги, а потом уже голову. Да еще перед рубкой начальник отряда нещадно бил их резиновой плеткой… Умерщвление первых 15-ти заложников длилось больше часу… Ни разговоров, ни стонов слышно не было. До слуха… доносился лишь хруст костей. Во время этой рубки Обрезова (свидетель, давший впоследствии показания – В.Ш.) за чем-то позвали. Подходя к месту казни, он услыхал, что один из казнимых, которого как раз рубили в то время, заругался и стал требовать, чтобы его лучше рубили. «Раз рубишь – так руби», – воскликнул он. Палач, по-видимому, неопытный, остервенился и, приговаривая: «Мало тебе, так на же!» – стал наносить несчастному удар за ударом. Во всяком случае, этот заложник получил не менее десяти ударов. Палач добил его уже лежачего. Только один матрос рубил умело, и обреченные просили его, чтобы он, а не кто-нибудь иной, нанес им смертельный удар… Наутро могильщики