Царские и шамилевские крепости в Дагестане - Булач Имадутдинович Гаджиев

декабре 1851 года. И вот перед появлением высокого начальства сбежал солдат. Пользуясь ночным туманом, он покинул укрепление. С собой у него было всего два фунта хлеба и кусок сала. Хотел перейти к Шамилю. Четыре дня блуждал по вершинам Гимринского хребта, чтобы найти тропу в Гимры. Но так и не нашел. Обессилев, он лег на землю в одной из саколь, покинутых людьми Верхнего Караная. Нашли его через 19 дней. Его привезли в укрепление. Перед наказанием его накормили, от чего солдат тотчас скончался.

Время от времени батальон апшеронцев из Ишкарты отправлялся в поход. Солдаты покидали укрепление с песней под аккомпанемент барабана и перестук ложек. Ряды солдат обходил священник со святой водой и пением «Спаси, господи!». Провожать выходили жены офицеров и отставных унтеров. После похода многих не досчитывались…

С поощрения Ракусса некоторые унтеры и солдаты, отслужившие срок за стенами крепости, на манер горцев, из саман-кирпича строили дома с плоскими крышами, жен брали из Темир-Хан-Шуры, где в девушках и женщинах из простых семей недостатка не было.

После пленения Шамиля в 1859 году значение укрепления падает, а в 1867 году укрепление было упразднено, но в нем находилась команда темирханшуринского резервного батальона. Кроме того, за стенами бывшего укрепления все еще оставались 9 семейств отслуживших свой срок нижних чинов. В это время близ бывшего укрепления возникли две слободы – Алексеевка и Чапчах, в которых проживало около 350 человек обоего пола, прибывших из глубинных районов России и Украины: Писарчуки, Малкоедовы, Пащенко, Мироновы, Кательниковы, Бунины, Крячко, Левандовские и другие. Им передали 170 десятин из земель, в свое время принадлежавших укреплению. И не успели приезжие осесть, как за короткое время их участки стали неузнаваемыми. Если раньше пуд картофеля стоил 75 копеек, теперь в русских слободах можно было приобрести тот же вес в три раза дешевле. Это очень устраивало бедняков. Во дворе каждого дома имелся колодец, на огороде разводили культуры, которые кумыки видели только на темирханшуринском базаре: помидоры, огурцы, укроп, петрушку. В саду преобладала вишня. И нередко на базаре областного центра можно было увидеть девушек и женщин из ишкартинских слобод, одетых в белые косынки и передники и торгующих молоком, сметаной, овощами и фруктами.

Ишкартинцы об огурцах знали и раньше. С помидорами столкнулись впервые. Они, как и свинину, помидор считали гяурской пищей. Этим воспользовались поселенцы. Чтобы обезопасить свои огороды, они по краю сажали томаты. Покажется анекдотом, но можно было видеть, как местные дети при виде красных помидор, как от заразы, разбегались как можно дальше. Впоследствии один из жителей Ишкарты Далгат Темирбеков рассказал мне, что впервые откушал помидоров в 1920 году в Гунибе, когда с красными частями находился в осаде.

К этому времени служилых людей не осталось, казармы приобрел какой-то перс, а за стенами крепости ишкартинцы начали возводить сакли.

Все необходимое было рядом: доски, балки, двери, оконные рамы, камни. Скоро укрепление потеряло свой грозный вид, зато возник аул, который сперва называли Кала – «крепость», потом – Верхнее Ишкарты. В нем проживала бедная часть населения, а более богатые в полуверсте к северу построили – Нижнее Ишкарты.

Присутствие двух русских слобод накладывало определенный отпечаток на находящиеся впритык кумыкские аулы. Меня поражало то, что некоторые ишкартинцы имели русских жен. Кумыкские ребята почти все знали русский язык, дружили с приезжими девушками, те отвечали взаимностью. Они вместе гуляли, ходили в лес, гармошка звучала до поздней ночи. Соседи из Нижнего Ишкарты укоряли: «Как не боитесь бога!». А те отвечали в том смысле, что подпусти их к девушкам, они сами, забыв все на свете, начнут ухаживать за красавицами. Вон как глаза горят! Нужно заметить, однако, что дальше смеха, шуток, может быть поцелуев, дело не шло. Поэтому родители тех и других особого значения такому общению не придавали.

Благотворное влияние на местных жителей оказывало присутствие здесь нескольких довольно интересных семей. Они попали сюда из-за присутствия в Ишкартах Апшеронского полка и никакого отношения к поселениям не имели. Из Петракова близ Лодзи в Ишкарты прибыл Рубштейн, обшивавший офицеров полка. Его искусство в портняжном деле было так высоко, что ему, солдату, разрешили привезти семью из Польши. В 1877 году в Ишкартинской крепости у него родился мальчик Зисер, который перенял профессию отца, но в искусстве превзошел родителя. Зисер Рубштейн был наблюдательным человеком, увлекался чтением. К нему аульчане относились с симпатией, так как он привлекал не только знанием языка, но и тем, что делился секретами портняжной профессии, а уж лучше него сшить черкески и бешметы, не говоря о чисто «военной» одежде, никто не мог.

В середине XIX века Карл Кеснер из Баварии был приглашен капельмейстером в Апшеронский полк. Он знал и любил музыку, а на флейте и трубе играл мастерски. В Ишкартах у него родились трое детей – Франц, Адольф, Лидия. Первенец и дочь пошли по стопам отца. Франц в музыке постиг больших успехов, впоследствии был профессором Тифлисской консерватории по классу фортепиано, в его доме на Барятинском проспекте собирался музыкальный мир, где в качестве гостей бывали Шаляпин, Рахманинов и другие знаменитости. Лидия, как и Франц, была предана музыке. Окончила консерваторию, обучалась у композитора Глазунова, преподавала в Тифлисском музыкальном училище по классу пения. Лидию Карловну называли «кавказским соловьем» за ее меццо-сопрано. Так ее назвал знаменитый итальянский виолончелист Попр, приезжавший с концертом в Тифлис.

Адольф, в отличие от старшего брата и сестры, стал пивоваром, окончив для этого специальную школу в Мюнхене. В Темир-Хан-Шуре он купил завод на берегу Шура-озени у своего земляка – немца Газера. Пиво Кеснера славилось по всему Дагестану.

Живя в Ишкартах, семья Кеснеров устраивала «музыкальные вечера».

А. Дюма в Ишкартах

В 1858 году в Дагестане побывал знаменитый французский романист Александр Дюма. Его сопровождал художник Жан-Пьер Муане. Собираясь посетить Дербент, Дюма и его товарищ выехали из Темир-Хан-Шуры. Близ Карабудахкента они встретились с командиром 1-го Дагестанского конно-иррегулярного полка И. Р. Багратионом. Он уговорил французов повернуть обратно. «Мы увидим, – обещал Иван Романович, – восход солнца на Каспийском море, позавтракаем в крепости Ишкарты, куда мы придем со зверским аппетитом, и потом Вы увидите… я не хочу лишить Вас удовольствия от сюрприза»[38].

Заинтересованный Дюма с удовольствием возвратился в Темир-Хан-Шуру. На следующий день экипаж французов покатил в сторону Гимринского хребта. Выехали они очень рано. Проехали лес и вот, что они увидели. По другую сторону белели в первых лучах солнца казармы Ишкарты, которые можно было принять за беломраморные