Умереть, чтобы выжить. Фронтовые истории, наше время - Владлен Чертинов

отговаривать, но понимала, что это все бесполезно. Олег человек слова, если решил, значит сделает. Он все равно бы ушел – очень хотел помочь своей Родине и ребятам на фронте, – говорит Вероника. – Олег даже толком не изучил контракт, не мог мне пересказать, что именно там было написано, когда я у него спрашивала. «О чем ты думал, когда подписывал?» – удивлялась я. А он отвечал: «Я ни о чем не думал». Считаю, его и вправду не волновали условия контракта. Для него это был просто способ попасть на фронт.

Похожим образом отзывается о втором погибшем спецназовце Алексее Островом его жена Елена.

Они познакомились в августе 2005-го на теплоходе. Алексей с Олегом работали там в службе безопасности, а Елена с подругой плыли пассажирками.

– Мое внимание привлекли харизма Леши, его остроумие и какая-то истинно мужская сдержанность в разговоре и поведении. Он был очень серьезным, а мне почему-то все время хотелось его рассмешить. У Алексея был очень душевный, красивый смех. Когда он смеялся, у него загорались глаза, а в их уголках появлялись морщинки. Муж был удивительным человеком, за ним тянулись, его уважали. Он умел брать на себя ответственность и не боялся ее. Всегда шел вперед, высоко держа голову! Семья была для него на первом месте: никогда не обидит, даже голос не повысит. Мы с дочкой были за ним как за каменной стеной. «Мои маленькие девочки», – говорил он про нас. От столь серьезного мужчины крайне мило было слышать такое.

Настоящим семейным счастьем вспоминаются сегодня Елене их поездки с дочкой к бабушке в Ростовскую область – с шутками, песнями и маленькими пикниками на трассе «Дон».

Алексей Островой. Чечня

Алексей и Елена.

Фото предоставлены Еленой Островой

Алексей Островой с Олегом Ситниковым, переехав в Подмосковье, еще с двумя друзьями взяли два павильона на рынке стройматериалов и стали работать на себя, а не на «дядю» – торговали напольными покрытиями. У обоих были ипотеки, но зарабатывали достаточно.

Алексей Островой свое решение жене тоже особо никак не комментировал, просто сказал: «Кто, если не я?»

– Конечно же, мне очень не хотелось, чтобы он уходил воевать, естественно, было очень страшно, но муж был непреклонен, – вспоминает Елена. – И вот он настал – день отъезда. Леша был очень веселым, уезжал, не боясь никого, ничего. Собрал рюкзак и захлопнул дверь, к сожалению, навсегда.

«Бригада скорой помощи»

19 января они уехали, 20-го вечером их перевезли через «ленточку».

Добровольческий отряд «Ветераны», в который они ушли, потом перерос в отдельную диверсионно-штурмовую бригаду, на сайте которой было написано, что ее «еще называют «бригадой скорой помощи», потому что подразделение перебрасывают на самые сложные участки фронта», что «в состав бригады входят бойцы с серьезным боевым опытом». Да и название как бы подразумевает, что в нем служат ветераны боевых действий. Но на деле или, по крайней мере, в начале 2023 года все было несколько иначе. Среди сослуживцев троих спецназовцев оказалось немало людей, которые не умели штурмовать здания или, к примеру, делать себе перевязку. Были и те, кто вообще в армии не служил.

2002 год. Олег Ситников крайний справа

– Мы реально перестраивали там порядки, – поясняет Михаил Богданов. – Начиная с порядка в палатке. Вставали не в девять утра, а в шесть. Мылись зимой водой из канистр и других приучали держать себя в чистоте, потому что на войне, если ты грязный, любое ранение, любая царапина чреваты опасностью: попадет в рану инфекция, и это может вызвать резкое осложнение. И тогда ты станешь уже не помощником своим товарищам, а обузой для них. Точно так же учили держать в чистоте и оружие, постоянно чистить его. Если, к примеру, будет у тебя грязной газоотводная трубка автомата, то он может тебе подвести в бою, перестать стрелять в самый важный момент. Где-то с юмором, где-то с криком мы учили ребят тому, чему в свое время учили нас. И это работало. Всем нравилось, все слушали. Даже командиры. Они, кстати, у нас хорошие были. И вообще, «Ветераны» – хороший отряд. Обеспечение там – на высшем уровне. Мне ничего не пришлось покупать самому.

2023 год. Спецназовцы-ветераны снова едут на фронт

Вероника Ситникова вспоминает:

– Когда мы созванивались, я спрашивала Олега: «Скажи, что за ребята в отряде рядом с тобой, чтобы я была спокойна? Я знаю, что ты готов прикрыть любого, но есть ли другие, кроме Миши и Леши, которые смогут прикрыть тебя?» По разговорам я поняла, что, возможно, они втроем были самыми подготовленными среди добровольцев отряда. Поэтому иногда преподавали другим тактику, показывали, как штурмовать здания, призывали всех к спорту и здоровому образу жизни.

В итоге именно отряд «Ветераны» возьмет штурмом Авдеевку. А ключом к этому населенному пункту была «промка» – промзона, которая находится на возвышенности. За восемь лет украинцы превратили ее в подземный город. Забетонировали, создали систему подземных ходов и ангаров, в которые можно было загонять танки. Опорники «промки» не брал управляемый снаряд «Краснополь», предназначенный для поражения бронированных целей. Не всегда брала тяжелая огнеметная система «Солнцепек». За восемь лет эти бетонные укрепления поросли мхом, кустами, травой, что создало им идеальную маскировку.

Последнее сообщение, полученное Вероникой, когда Олег и Алексей еще ехали по территории России по пути на СВО и у них еще был интернет.

Фото предоставлены Вероникой Ситниковой

Гарнизон «промки» находился под землей в бункерах. На поверхности людей не было. Они выбирались наружу только ночью, чтобы сменить боекомплект автоматических пулеметов, которые вели огонь с помощью видеокамер и датчиков движения. В воздухе даже днем там висели дроны, оснащенные тепловизорами, которые могли увидеть человека и в бойнице и навести на него точный удар.

5 февраля 2023 года отряд «Ветераны» бросили на «промку» как каких-нибудь сталкеров в «зону».

Последний разговор перед последним боем

В этот день все трое позвонили своим семьям.

– Из зоны СВО муж звонил с периодичностью в 3–4 дня, – вспоминает Елена Островая. – Должен был выйти на связь 7 февраля, но почему-то позвонил 5-го, как будто сами небеса над нами сжалились – это был последний разговор. Он по телефону особо никогда ничего не рассказывал, на вопросы не отвечал, скупо по-мужски сообщал, что все нормально. А в тот раз