Итальянский поход Суворова: взгляд из Италии - Коллектив авторов

Суворов всегда был полон решимости выбрать самый прямой и быстрый маршрут как на переходах, так и при встрече с противником, поэтому он вместе с несколькими тысячами солдат быстро пересекает реку – прежде чем случился «разлом моста», в ночь между 11 и 12 апреля у Рагоньи, который задержит «часть войск и почти все телеги, <…> занимавшие весь путь от вершины Виллуцца до моста».

Последующее вынужденное пребывание российских подразделений во Фриулианском холмистом районе засвидетельствовано в некоторых приходских архивах и в переписке того же Нардуччи. Промокшие под дождем солдаты зажгли большие костры, чтобы обсохнуть, вызвав пожары – загорелось сено, на котором они спали, и солома для их лошадей – что повлекло за собой частичное уничтожение Палаццо Миструцци в Венцоне[32] и Палаццо Чистернини в Спилимберго, от которого сегодня сохранились только колонны.

Большое место в посланиях Нардуччи отведено описанию того, что произошло в селениях, обязанных обеспечить расквартирование и содержание войск и тысяч лошадей. Говорится о необходимости «дать ночное квартирование», обеспечить дрова и освещение, а также хлеб, мясо, птицу, рис, овощи, яйца, рыбу, вино и «особенно спиртные напитки», и, кроме того, телеги, волов и огромное количество овса, фуража и сена для лошадей, взыскиваемых также и с применением силы, как рекомендовано графом Даниэле Асквини из Фаганьи. 12 апреля депутаты Удине и «Отечества Фриули» сообщают, что «все телеги провинции заняты транспортировкой русских войск».

Нетрудно представить, что запланированные «квитанции для оплаты» для несчастных жителей, ставших жертвами реквизиций, для возчиков, лодочников и трактирщиков, остались в основном не погашенными. Случались также некоторые протесты со стороны местных крестьян, как, например, в случае Персы (поселка в Маяно) со стороны «50 повстанцев», которые 28 апреля выступили против конфискации пары телег. Двое из них, вооруженных, были застрелены[33].

Особенно красочным и, безусловно, не льстивым по отношению к войскам является описание, которое делает священник Бьяджо Леончини из прихода Озоппо, жители которого познали, по его словам «убытки и страдания» от «любителей мамалыги и фасоли», «бородатых калмыков с пиками, длинными саблями, <…> одетых почти по-турецки»[34]. К счастью для местных жителей, русские солдаты и казаки держали в те дни пост по православному предпасхальному календарю, иначе бы убытков было бы намного больше.

От Спилимберго колонны пересекают Порденоне (12 и 24 апреля) и Сачиле перед входом в регион Венето. В своем «Дневнике» дворянка из Виченцы Оттавия Негри-Вело (1764–1814) пишет: «Они всё прибывают <…>, со здоровым цветом лица жителей холодных стран. <…> В этом их долгом путешествии не было даже ни одного больного. Вместо военного оркестра они поют, как в синагоге, прекрасные греческие арии <…>. Русские добры, если не противоречить им и понимать их. <…> У русских вид непобедимых»[35].

Через несколько дней марша, несмотря на продолжающиеся дожди, Суворов достигает союзного штаба в Монтебелло-Вичентино, под Вероной. 14 апреля в Вероне он приветствуется населением как освободитель. Проходит несколько часов, чтобы подготовить планы сражений, и союзники под командованием фельдмаршала начинают свою победоносную кампанию. Эти победы над французами будут отмечаться в кафедральном соборе города Удине благодарственным пением «Te Deum»[36].

Перевод с итальянского М.Г. Талалая

Верона[37]

Никола Каведини

В январе 1798 г. войска последнего императора Священной Римской империи Франца II вошли в Верону, чтобы ею завладеть. Таким образом, «город Скалигеров»[38] стал австрийским форпостом в долине реки По.

Последствия войны 1796–1797 гг. против якобинской Франции были разрушительными для Вероны и ее провинции. Фактически, согласно Кампоформийскому договору от 17 октября 1797 г., половина веронского края осталась под властью профранцузской Цизальпинской республики (антиавстрийской и антикатолической). Граница двух государств – эфемерной Цизальпинской республики и дряхлой Священной Римской империи (она доживала последние дни – ее упразднят в 1806 г.) разрезала веронские земли ровно на две части, по диагонали с северо-запада на юго-восток, от озера Гарда до города Леньяго. Река Адидже во многих местах стала разделительной линией между двумя враждебными государствами.

Мир сразу выказал себя хрупким.

Чуть более года спустя, весной 1799 г., две армии, французская и австрийская, снова вступили в войну.

Верона опять стала эпицентром вооруженной борьбы. Когда начались военные действия, одна гигантская битва охватила веронскую территорию с севера на юг. Серия затяжных столкновений между 25 марта и 5 апреля 1799 г. закончилась серьезным поражением республиканских войск генерала Шерера, которые начали отступать на запад, сосредотачиваясь на западном берегу реки Минчо.

Тем временем русскому полководцу Александру Васильевичу Суворову после союзного договора императоров Франца II и Павла I было поручено командовать войсками антифранцузской коалиции и продолжить войну в Северной Италии с целью полного разгрома республиканцев и восстановления законных правительств, свергнутых франко-якобинцами.

Русская армия, состоявшая из менее 30 тыс. пехотинцев и кавалеристов, отправилась от западных границ империи (от Бреста) 25 февраля 1799 года. Ровно через месяц, 25 марта, Суворов вошел в Вену с триумфальным приемом. 4 апреля он нетерпеливо покинул австрийскую столицу, дабы побыстрее оказаться на полях сражений.

Вступление в район Вероны было нелегким для русского войска.

13 апреля русские из Фриули[39] прибыли в Виченцу, примерно в 45 километрах от «города Скалигеров». Уже 14-го числа ранним утром поход на Верону возобновился. Русские войска, однако, должны были остановиться возле Монтебелло, на границе между Вероной и Виченцей, из-за затопления реки Гуа после прорыва плотины. Вода затопила обширную равнину и почти полностью залила дорогу. Эту дорогу зарезервировали только для телег, в то время как пехотинцам пришлось двигаться посреди воды.

Воины Суворова, таким образом, должны были маршировать, поощряемые их командиром, погруженными в реку по грудь. Полководец затем остановился в гостинице примерно в 200 метрах от берега реки, недалеко от моста.

Здесь, в 8 часов утра, он встретил австрийского генерала фон Шателера и адъютантов фельдмаршала фон Меласа, который из Вероны воздавал должное приветствие главнокомандующему союзных армий и сообщал ему о положении дел.

Шателер стал единственным австрийским офицером, сидевшим за скромным столом Суворова. Таким образом, высокопоставленный австриец имел возможность проинформировать русских о положении и действиях армии Франца II и противостоящей ему армии, разместив на скромном столе карту, показывающую позиции отступавших французов. Когда австриец закончил свой доклад, он спросил Суворова, каков его план кампании.

«Я сделаю его по пути», – был ответ[40].

Выпив кофе, полководец вернулся в свою карету и в сопровождении двухсот казаков Петра Грекова отправился в