Итальянский поход Суворова: взгляд из Италии - Коллектив авторов

Прибытие русских в Верону около 7 часов вечера того же 14 апреля характеризовалось большим энтузиазмом со стороны веронцев. При входе через заставу Порта-дель-Весково, иначе Порта-Весково (которая стоит на дороге к Виченце) Суворова ждала огромная толпа горожан и множество австрийских гусар.

Здесь же ждал его и Мелас. Затем карета Суворова медленно отправилась вместе с толпой, пока не достигла центральной городской площади Пьяцца Бра, где стоит древнеримская Арена. В тот день на площади были размещены трофейные пушки и флаги, отбитые у побежденных французов. Здесь экстаз толпы был в самом разгаре: горожане выпрягли лошадей из кареты Суворова, потащив ее к Палаццо Эмилеи, где полководец заночевал, назначив тут свою штаб-квартиру[41].

«В семь часов пополудни, – пишет хронист Валентино Альберти, хозяин гостиницы “Три короны”, – прибыл из столицы России в Верону генерал Суворов [Sovaro] через Порта-дель-Весково на нескольких каретах и с несколькими русскими воинами с пиками; и отправился в дом Эмилеи в [квартал] Сан-Биазио; он прибыл, потому что заключил союз с императором, дабы разбить французскую армию»[42].

По иронии судьбы Суворов остановился в том же Палаццо Эмилеи (ныне Палаццо Форти), в историческом центре города, где в 1796 г. останавливался Наполеон, как об этом гласит мемориальная доска на стене дворца[43].

Семейство Эмилеи, графов ди Моратика, было одним из главных веронских семейств, отличившихся в восстании против якобинцев, которое вошло в историю как Веронская Пасха (Le Pasque veronesi; 17–25 апреля 1797 г.). Граф Франческо дельи Эмилеи, младший брат владельца особняка графа Джованни дельи Эмилеи, принимавшего позднее у себя Суворова, был самой именитой жертвой франко-якобинского возмездия. Как организатор антинаполеоновского восстания был расстрелян французами после краткого судебного разбирательства.

Вечером памятного дня прибытия русского войска, 14 апреля, все австрийские офицеры собрались в Палаццо Эмилеи, чтобы узнать о боевом плане Суворова.

«Жители приветствовали маршала Суворова] в Вероне как освободителя Италии. Люди выказывали необузданную радость. К нему пришли депутаты от духовенства, дворянства и буржуазии; он вселял надежду в каждого, внушая твердую и смелую уверенность, которой сам обладал»[44].

Суворов всем заявлял о своем намерении восстановить трон императора Священной Римской империи и алтарь христианской веры. Таков был дух, который вдохновлял его стратегию.

В ночь с 14 на 15 апреля Суворов, отвергнув отдых на мягкой кровати, предложенной хозяином особняка, выговорил за собой право переночевать на матраце с соломой.

Тем временем оставшиеся суворовские войска начали притекать в Верону.

«На следующий день [15 апреля 1799 г.] – замечает тот же Альберти, – русская конница прибыла в Верону с пиками в числе около тысячи»[45].

16 апреля настала очередь пехоты.

«Все они были одеты в зеленое и с огромными желтыми налобниками на голове, с гербом русского императора, который похож на наш герб, с орлом»[46]. Затем Альберти указывает, что, согласно Великому посту по юлианскому календарю, русские ели «постное»: «вареные бобы, приправленные маслом»[47].

Затем пришли кавалерийские отряды, так описанные веронским хозяином постоялого двора:

«Большинство этих солдат были длиннобородыми, как наши капуцины, и все с пиками в руках, выглядели они могучими, и пели со свистом»[48].

Среди прочих событий, тогда же в Верону прибыл миланец Бранда дей Лучони (17401801), в то время бывший австрийским кавалерийским офицером. Во время военной кампании 1799 г. он отличился во главе так называемой христианской массы – народных повстанцев Пьемонта и Ломбардии.

В Вероне, как рассказал сам Бранда дей Лучони графу Луиджи Кокастелли, императорскому губернатору Милана, в меморандуме, датированном 5 января 1800 г., он оставался «четыре часа и более в церкви», чтобы молиться, испрашивая благодать на «слово, данное им»: он собрался с Суворовым в родной город с саблей в руке, чтобы срубить то позорное дерево [свободы][49]».

В самом деле, Лучони с несколькими гусарами стал первым, кто вступил 28 апреля 1799 г. в Милан, почти полностью оставленный французами. «Дерево свободы» было тут же срублено[50].

Также Лучони, вместе с Суворовым, осадил Турин: по сути дела он блокировал город своей христианской массой до прибытия русского генерала 24 мая. Наконец, Лучони участвовал и во всей Швейцарской кампании, отличившись во многих боях[51].

Суворов покинул Верону на следующий день, 15 апреля, и направился в Валеджо-суль-Минчо, на западной границе провинции, где сформировался военный фронт. Тем временем французы откатились от этой линии обороны, чтобы укрепиться еще далее на западе за глубокими и крутыми берегами реки Ольо.

…Русско-австрийские войска были спаяны железной дисциплиной.

Вылазки пехоты были запрещены. Она должна была идти в компактных отрядах по шесть рядов. Тот командир, который не решился бы пожертвовать своими солдатами, карался смертью. Слегка раненые солдаты не должны были покидать войско. Приклад оружия при необходимости служил инструментом наказания поддержания дисциплины. Действовал неумолимо военный суд [52].

19 апреля 1799 г. решительно настроенный Суворов, оставив позади Валеджо и веронский край, начал свою невероятную кампанию на севере Италии.

Перевод с итальянского М.Г. Талалая

Милан[53]

Михаил Талалай

В Итальянском походе Суворова внимание историков естественным образом привлекали три его блестящие победы, в то время как его пребывание в Милане оставалось малоисследованным. В самом деле, полководец был в Милане всего три дня, вхождение в город союзников произошло без боя и носило характер триумфальный, политический (это позднее передало в художественной форме парадное полотно А.И. Шарлеманя[54]).

Однако пусть боя непосредственно за Милан и не было, этот город являлся ключевым в военном плане полководца – Милан-Турин-Париж: таковой предполагалась – неосуществленная – траектория кампании. Взятие, пусть и бескровное, важнейшей метрополии, столицы «австрийской Италии», конечно, произвело сильное впечатление в Европе.

Восстановим вкратце обстоятельства Первой реставрации в Ломбардии – так в европейской историографии называется возвращение сюда легитимного правления – в данном случае, австрийского, в конце XVIII в. Сдачу ломбардской столицы предрешила победа Суворова на реке Адда. В ночь с 15 на 16 апреля (ст. ст.) русская армия форсировала Адду и разбила противника. Пришедший из Милана 16 апреля французский кавалерийский полк также был разбит казаками. На следующий день, 17 апреля, австрийский корпус Вукасовича взял в плен французских солдат, стоявших в резервном отряде и даже не ведавших, что битва уже ими была проиграна. Так, за три дня – 15, 16 и 17 апреля – решена была участь всей Ломбардии: перед союзниками открылся путь к Милану. Суворов назвал Адду «Рубиконом на