Кровавый лед Кронштадта. 1921 год - Владимир Виленович Шигин

Заметим, что именно в 1923 году одесский поэт Э. Багрицкий написал такие строки о жизни юнг и молодых матросов былых времен:

Боцмана меня ругали,

Били старшие матросы,

Корабельный кок объедки,

Как собаке, мне бросал…

Надо ли говорить, что с комсомольцами такие номера не проходили. Молодые посланцы партии большевиков постоять за себя могли! В результате первых трех комсомольских наборов, которые были проведены один за другим, на корабли и в части флота пришло около 8000 добровольцев, ориентированных исключительно на комсомольские (т. е. большевистские) идеи. К весне 1923 года комсомольская прослойка среди матросов составляла уже треть. При этом, если в профессиональном плане новые призывники оставались еще салагами, то в политическом они смело вступали в идеологические споры со старыми революционными матросами, рьяно отстаивали свои взгляды и слабо поддавались анархистской агитации. Тогда же единственно оставшееся в строю учебное судно «Океан» было торжественно переименовано в «Комсомолец». Теперь комсомольцы проходили свое начальное морское обучение на своем именном корабле. По указанию секретаря ЦК РКП(б) В.В. Куйбышева парторганизации обязывались помогать комсомольским ячейкам в проведении набора добровольцев на флот.

Вот как высказался о революционных матросах в 1921 году (разумеется, после Кронштадтского мятежа) в стихотворении «Иван-Мор» матрос-комсомолец поэт Николай Корнев:

Пол-аршинный носит клеш

И твердит всегда: «Даешь!»

А работать для него —

Хуже нету ничего.

Он с утра до ночи спит,

Ночью к бабе он спешит…

Перед нами молодой клешник Жоржик, отлынивающий от службы на линкоре и весело проводящий время у своей «марухи». Эта «маруха», восторгалась и шириной клешей, и решимостью «иванмора» пустить пулю в лоб любому встречному, не исключая «чекистика», то поэту Н. Корневу такой «иванмор» явно не по нутру.

Н. Корнев, будучи матросом-комсомольцем, несомненно, знал, о чем писал. Его матрос первых лет после Кронштадтского мятежа совершенно не похож на классического революционного матроса. А ведь еще совсем недавно (до Кронштадтского мятежа!) поэт Ф. Богородский совсем по-иному трактовал образ того же клешника «иванмора»:

Фуражка вломана в затылок,

И шпалер всунут в брюки клеш.

Какая дьявольская сила

В девизе пламенном «Даешь!»

Ту же тему именно тогда же развивал и поэт Александр Прокофьев:

…Встань, великое время,

Девятнадцатый год!

Бескозырка, тельняшка,

Брюки клеш, брюки клеш,

Парабеллум да фляжка,

Клич иль окрик «Даешь!»

Если в революцию полуаршинный матросский клеш являлся символом свободы и нового мира, а призыв «Даешь!» обладал пламенной «дьявольской силой», пугающей врагов революции, то спустя всего несколько лет все тот же клеш и тот же клич в одночасье стали символами откровенного бандитизма. Теперь следовало славить исключительно дисциплинированных и преданных Советской власти моряков, прежде всего, только что пришедших на флот молодых комсомольцев. Камертоном новой темы стал поэт Александр Безыменский с программным стихотворением «Космофлотский марш». Уже в названии своего стихотворения А. Безыменский попытался (хотя и весьма неуклюже) объединить в одно неразрывное понятие «краснофлотец» и «комсомолец», которое так и не прижилось на флоте:

…Низвергнута ночь. Поднимается солнце

Над морем рабочих голов.

Вперед, краснофлотцы, вперед, комсомольцы.

На вахту грядущих веков!

Вперед же по солнечным реям

На фабрики, шахты, суда!

По всем океанам и странам развеем

Мы алое знамя труда.

Призыв А. Безыменского к матросам «Вперед же по солнечным реям!» стал своеобразным девизом (слоганом) матросов-комсомольцев 20-х годов.

В тезисах для пропагандистов и агитаторов, выпущенных Центральным Комитетом РКП (б) отмечалось: «Строительство Красного Флота, ставшее в текущем году на верный путь и нуждающееся в неуклонном его продолжении, необходимо окружить атмосферой горячего сочувствия широких рабочих и крестьянских масс. Подобно Красной Армии Красный Флот должен стать любимым детищем Советской России… Не стремясь ни к каким завоеваниям и твердо проводя свою мирную политику, Советская Россия должна стоять несокрушимо у своих морей, защищенных Красным Флотом».

Разумеется, что любимцем детищем Советской России мог быть только флот, укомплектованный не старыми анархиствующими революционными матросами, а молодыми преданными власти матросами-комсомольцами. Разумеется, на первых порах этим ребятам было нелегко.

Из воспоминаний матроса комсомольского призыва Г.А. Бондаренко: «Незавидное наследство досталось его (комсомола – В.Ш.) посланцам… Немногие уцелевшие корабли стояли без топлива, некому и нечем было их ремонтировать. Казармы не отапливались, окна были без стекол. Многим из нас, тогда еще будущих моряков комсомольского призыва, не досталось ни коек, ни постельных принадлежностей. До крайности скудным было питание. Пришлось начинать с очистки трюмов, добывать материалы, ремонтировать механизмы, словом – выполнять всю «черную» работу. И при всем том – нести вахты, привыкать к жесткой корабельной дисциплине, осваивать непростую морскую науку».

А вот воспоминания о комсомольском наборе старого революционного матроса (и будущего адмирала) Г.И. Левченко: «Старослужащие корабельные старшины и боцманы верхней палубы сразу пришли на помощь молодежи. Морская дудка была необходимым инструментом, которая оповещала личный состав корабля о всех последующих событиях на корабле. Комиссары кораблей опытные политработники и партийные организации сразу привлекли прибывших специалистов к политической жизни корабля. Помощь оказывалась везде, где только в этом была необходимость. Трудностей было много и разного характера, но настойчивость, желание, трудолюбие преодолевали все преграды. Комсомольцы помнили, что они посланцы ЦК комсомола. Чистка трюмов, погрузка угля на больших кораблях, уборка помещений и весь уклад непривычной морской корабельной жизни, да еще сон в подвесной парусиновой койке, которую нужно быстро и умело связать, вынести по команде в положенное место на корабле, мытье и чистка верхней палубы, особенно в летнее время – требовали особой сноровки. Боцманские работы за бортом корабля на висячих особых беседках, тоже требовали своих знаний. Все это с большим вниманием выполнялось. А те, кто вначале не знали жизни корабельных условий, а до этого мечтали о морской романтике, сейчас она стала постепенно исчезать. Работа с пришедшими на корабли комсомольцами требовала других подходов и методов в учебе. Им предстояло стать основой нового мощного Советского военно-морского флота. Общеобразовательная подготовка у каждого была не ниже 7 классов образования по тому времени… Мне с этой комсомольской молодежью на эскадренном миноносце «Изыльментьев» и канлодкой «Красное Знамя» пришлось вместе служить и работать. Проводить всю боевую учебу от специальных занятий по технике, включая и политические занятия. Обновление флота началось