Летом перед грозой - Дмитрий Валерьянович Лекух

Но, тем не менее, вполне решительно и хорошо…

– Ты когда с сестрой-то поговорить собираешься? – укладываю «бутербродом» на хлеб уже остывшую яичницу, украшая ее листиком укропа, кружком жареного вчерашнего баклажана и двумя дольками резаного соленого огурца.

Отличный, я вам доложу, кстати, закусон.

А вот теперь – и водочки можно налить.

Ровно по двадцать капель, больше не надо: у нас сейчас тот самый случай, когда интересен не результат, а сам процесс выпивания.

Ну, – и закусывания, разумеется.

Под разговор.

Да…

…Жмет плечами.

– Да пока еще, знаешь, не решил, – вздыхает. – Слаб я по отношению к ней, она это знает. Отец у нас рано умер, к сожалению. Так получилось. Сам врачом был, сам и не уберегся. Так что я этой дурынде малолетней еще фактически и за отца…

Я морщусь.

– С одной стороны, понимание, – говорю. – С другой, – делать-то все равно что-то надо. Сам понимаешь. Иначе я бы к тебе на берег с этим бы и просто бы не пришел.

Он некоторое время молчит.

Думает, видимо.

– Слушай, – спрашивает неожиданно. – Ты там все-таки поближе. А чё там с хохлами-то?

Глава 38

…А интересный он мужик, кстати, думаю, этот Олег.

И, кстати, судя по всему, глубоко несчастный.

По крайней мере, судя по взаимоотношениям с сестрой, – жены точно нет.

Пригодится, думаю.

В мою любимую коллекцию идиотов.

Да и вообще…

– Ладно, – говорю. – Еще по одной, и спать уже пойдем, наверное…

Он кивает.

И разливает, кстати.

Сам взялся.

А я, в принципе, и не возражал…

– Ну, по одной так по одной, – фыркает. – Хорошие пацаны посидят-посидят, да и опять выпьют…

– Тут согласен, – вздыхаю. – Ты извини, кстати. Не за нырок. Это нормально, по-мужски. За то, что подумал о тебе неправильно.

Он морщится.

– Дать бы тебе по лбу, – кривит нижнюю губу, – за такое «по-мужски». Все ноги сбил, пока в мокрых носках до лагеря добирался. Иногда, знаешь, жалею, что в нас самоконтроль в учебке чуть ли не палкой вбивали…

Я смеюсь.

– Ну, и огреб бы, – сообщаю ему радостно. – Ты когда в спарринге стоял-то в последний раз?! А я – это тут бухаю. А в Москве ни капли в рот, ни сантиметра в задницу. Пять раз в неделю бассейн. И два раза в неделю три полноценных раунда с инструктором, после соответствующей тренировки, разумеется. Ну, а дальше – без поддавков, парень почти в два раза меня моложе, КМС, кстати. Ограничение одно, – я работаю куда угодно, он – только по корпусу. Меня в голову бить нельзя. Я ею работаю…

– Крутили мы этот ваш бокс на болту, – кривится презрительно. – Меня на людей натаскивали, чудило. Я же тоже не всю жизнь штаны в кабинете протирал. Уработал бы тебя в три секунды, и даже знаю, как…

…Я хмыкаю в ответ.

– Поздно, – говорю, – Дуся, пить «Боржоми», если почки отвалились. Пусть каждый останется при своем, все равно уже лучше не проверять…

– Тут согласен, – вздыхает.

И поднимает рюмку:

– Ну что, за «спокойных снов»?!

Я только вздыхаю, чокаясь:

– Чин-чин…

Глава 39

…На самом деле, конечно, что боялся, то и произошло.

«Залип».

Ну, я сам это состояние, по крайней мере, так называю.

Между явью и сном.

Так и живу.

Да.

По крайней мере, – сейчас.

Не заснуть, не проснуться: вишу между явью и сном, перевариваю алкогольные пары, созерцаю крышу палатки.

Даже поговорить не с кем: парни-то мои, – до сих пор по берегу бродят.

Рыбу ловят.

И ни о чем таком и не думают.

Это я уже с утра и отловиться успел, и на грудь принять как следует.

Идиот…

…И мысли никакие в голову не лезут, кстати.

Так, воспоминания одни.

Разные.

Только слышу, как где-то немного в сторонке гудят комары, и этот звук разнотонален и однотонен одновременно, и гармонии в нем никакой нет вообще.

Как, кстати, и на душе…

…Вывел меня из этого состояния, разумеется, Славян.

Ворвался в палатку с воплем:

– Валерьяныч! – орет со всей дури. – А я почти такую же, как у тебя, завалил! На шесть девятьсот!

…Гкхм.

Ну, – спасибо тебе, дорогой друг, думаю.

Только начал засыпать…

…Матюкнулся, разумеется.

Но – про себя: чего этой рыжей бестолочи объяснять?!

Бесполезно.

Мучительным усилием воли заставил себя выбраться из полузабытья, где по краям гаснущего сознания уже бродили туманные узоры первого сна, еще одним усилием заставил себя оторвать голову от подушки.

Вздохнул.

– Ну, хорошо, – говорю. – Сейчас пойду морду под умывальником сполосну. Сигарету закурю. И, ладно, веди. Показывай. Где она там у тебя?!

– Да в столовку оттащил, – скалит белые зубы. – Там ветерок просто подстих, гнуса налетело мама моя дорогая. Ад и Израиль просто какой-то, я б иначе с речки ни ногой, поклевывает очень хорошо. Без накомарника из палатки лучше не выходить. Хорошо бы к вечеру хоть раздуло, а то кирдык нашей бане. Да и тебе с «ополосну морду» сейчас советую быть аккуратней, съедят на фиг. Лучше уж какое-то время с непродранными глазами ходить, все равно сейчас посидим, выпьем грамм по сто пятьдесят за мою удачу да обратно баиньки завалимся. Времени еще пока что полно…

– Времени, Слав, – вздыхаю, – никогда не бывает слишком много. Так уж, сука, в этом мире отчего-то заведено. Ты это, правда, попозже и сам поймешь. Ну, да ладно. Уговорил, проклятый. Пойдем твою рыбину смотреть и выпивать сто пятьдесят. Все равно уснуть чо-то пока ни фига не получается, лежу, в потолок пялюсь…

…В столовке, на удивление, собралась уже вся бригада, включая Алёну и вроде бы ушедшего одновременно со мной спать Олега.

Он-то меня первым и поприветствовал:

– Что, – спрашивает ехидно, – тоже не спится?

Я только вздыхаю.

– Заснешь тут, – говорю. – Когда Славян собирается водку пить да трофеями своими браконьерскими хвастаться…

– Ладно-ладно, – машет руками Славян. – Чья бы му-му, а твоя бы точно не ля-ля. Он вчера вообще почти восьмеру завалил. Вот теперь и выступает…

Народ ржет.

Я наконец-то закуриваю сигарету: на улице, за антимоскитной сеткой, – так и не рискнул, там и правду, в связи со стихшим ветром, мягко говоря, роилось что-то уже совсем запредельно непотребное.

А курить через накомарник я пока еще так и не научился…

…Водку, кстати, – пил, бывало.

В Якутии, за тайменем когда охотились.

Там с этим делом бывает еще страшней…

…А вот курить – нет, не научился.

Просто прожженный накомарник в тайге – это