Летом перед грозой - Дмитрий Валерьянович Лекух

Лучше как-то не рисковать…

…Славка тем временем приволок добычу, разложил, все тут же кинулись с ней фотографироваться.

Алёна – в первую очередь, разумеется.

Действительно, кстати, гляжу, весьма достойный экземпляр. Если так разобраться, даже, наверное, длиннее моей.

Зато моя – толще…

…Докурил, прозевался как следует.

Может, думаю, дальше спать пойти?!

Да нет, думаю.

Не стоит.

Славка вон как гордится, может, еще и обидится сдуру, – что я, типа, его трофеи не уважаю.

Лучше уж немного налить…

Глава 40

…Со второй попытки я уже заснул стремительно и легко, словно до этого и не мучился.

И проснулся так же, кстати.

Взглянул на часы: пять.

В любой другой ситуации – полярный день же – долго сомневался бы, вечера или утра. Но тут – и голова ясная, и про баню вечернюю помнил.

Парни еще похрапывали.

Натянул накомарник, оттянул полог палатки, потом антимоскитную сетку, выбрался на улицу.

Ага.

Раздуло.

Красота.

И гнус унесло сразу же.

Можно бы было и без накомарника пробежаться.

Гы.

Если б, конечно, не комары…

…Тем не менее, я все-таки довольно тщательно умылся, после чего наскоро покурил в совершенно пустой «столовке» и отправился искать вернувшегося из Умбы Санечку: узнавать, что там и как у нас с предстоящей баней.

С баней, кстати, все оказалось просто: Санечка с поваром, егерем Толиком и помощником ее только начинали готовить.

Ставили палатку, обтягивали ее, готовили кострище, на котором будет потом кипеть сменный котел с водой, рядом второе, на котором будут калиться камни, натягивали антимоскитную сетку там, где будет подобие предбанника.

Потом еще сюда складной стол со стульями ставить будут.

Плавали, знаем.

«Походная баня» при хорошем исполнении отличается от настоящей только тем, что в походной не плещут воду на каменку. А кидают раскаленные на огне камни в стоящий посредине «банной палатки» котел с кипящей водой.

Пар, конечно, получается «посырей», но тоже вполне терпимо.

А для живущих уже несколько дней в походных условиях и даже спящих, не снимая термобелья, людей – вообще истинное блаженство…

…Поздоровался, угостил Саню сигареткой, чтобы отвлечь.

– Ну, как сгонял-то? – спрашиваю.

Он чешет щетину, уже потихоньку превращающуюся в небольшую бородку.

Это-то как раз фигня.

Сегодня все побреемся, кроме Славяна, который на рыбалках вообще принципиально отказывается бриться, ибо это ему отчего-то кажется «искусственным».

– Да нормально, – затягивается. – Мужиков, уральцев, в их машины погрузил, отправил. К жене на работу заскочил, узнал, как дела дома. Пивка вон свежего для бани привез, сушек соленых. Да и вообще, в принципе, ничего…

– Долго еще, – киваю на «банную палатку», – провозитесь-то?

Он снова чешет щетину.

– А сколько сейчас времени-то? – отвечает вопросом на вопрос.

Я смотрю на часы:

– Да полшестого уже, – хмыкаю.

Он прищуривается, прикидывая.

Докуривает сигарету.

– Да где-то после семи, – вздыхает, – можно, в общем-то, и приступать…

Глава 41

…Когда вернулся с берега, где шли банно-прачечные приготовления, в лагерь, – мужики уже частично проснулись.

Точнее, – Глеба проснулся.

И Алёна, – если ее, разумеется, можно считать «мужиком».

Остальные пока вовсю давили на массу и, в общем-то, наверное, правильно делали: время еще есть.

А нам, проснувшимся, – ни рыбу пойти половить, ибо времени мало остается, ни водки выпить.

Ибо перед баней нельзя: фиговое это дело – париться в поддатом состоянии, так и мотор можно легко посадить.

В нашем возрасте это уже достаточно актуально.

– Может, – спрашиваю, – чайку?

И по кислым лицам собеседника и собеседницы тут же понимаю, какую глупость сморозил.

Пришлось снова бежать на берег, выпрашивать двухлитровую баклажку доставленного из Умбы «Жигулевского».

А потом еще клянчить там же сушеной рыбки у потно-работающих мужиков, что выглядело уже совсем каким-то запредельным свинством с моей стороны.

Но время-то как-то убивать надо ведь?!

Надо.

Хотя, оно конечно, можно б было вместо этого и книжку какую умную почитать…

…Но – таки выпросил.

Несколько минут извилистых словесных конструкций за пару часов человеческого времяпровождения – вполне нормальная цена.

Но это – с моей точки зрения, разумеется.

Тут, простите, каждый выбирает для себя сам…

…Вернулся.

Был приветствован радостными воплями, к которым немедленно присоединился тоже уже кое-как продравший глаза Олег.

Пиво было немедленно перелито в кружки, до того предназначавшиеся для чая, рыба – сушеные окуньки вперемешку с сушеной корюшкой и брюшками местной, беломорской, горбуши – торжественно водружена прямо посередине стола.

– Ты, Валер, – восхищенно поводит плечами Олег, – все-таки, наверное, в армии каптером служил…

Мы с Глебом переглядываемся.

– Писарем, – хмыкаю, вспоминая известный фильм, – при штабе. Буковка, значит, туда, буковка сюда…

Смеемся.

Олег «Недмитриевич» тоже понимающе хмыкает.

А Алёна – просто не лезет в мужские шутки.

Умная все-таки девочка, как ни крути.

Да…

– Писарем, – подливает себе пивка, – значит, говоришь…

– Ага, – киваю. – Не, ну а чё. Почерк у меня реально хороший…

И снова хихикаем.

Все вместе.

– И где ж на таких забавных писарчуков-то учат? – интересуется.

Ответить тут я не успеваю.

– А в Гайжюнае, – ржет громче всех Глеба. – Я там через два года сам как-то внезапно очутился, так там этого «москвича» и тогда помнили…

– Типа герой? – неожиданно подхихикивает Алёна.

– Типа расп…дяй, – фыркаю. – Мальчик из профессорской семьи, блин. Такой… м-м-м… постмодернист был – иногда до сих пор за себя стыдно. Нас когда туда, в учебку, из Москвы привезли, на нас инструктора с этакой жалостью посмотрели. Ладно, говорят, можете «отбиться» сегодня пораньше. Завтра подъем в шесть. Ну, я и не нашел ничего лучше, чем вежливо поинтересоваться: а что, на рыбалку пойдем?!

Мужики медленно осыпаются под стол.

Я задумчиво чешу затылок.

– Или вот еще, – вздыхаю. – Недели три как уже отслужили. Как молодых бойцов в Гайжюнае гоняли, рассказывать не буду, сами все понимаете. Свободного времени – ноль. Солдат без работы – преступник. Даже подворотничок подшить некогда, ночью, после отбоя подшивались. По идее, конечно, надо было полчаса после отбоя потерпеть, да пойти подшиться в ленинскую комнату или бытовку, но глаза-то сами слипаются. Ну, я и приспособился делать это прямо в койке, при дежурном освещении. Глаза ломались, конечно, но что делать?! В учебке лишние полчаса сна это… ну, кто служил, тот поймет. А кто не служил, – значит, – тому и не надо. Да. А спала десантура тогда, да и сейчас, исключительно в тельниках. И вот, лежу. Подшился. И нитки у меня что-то слишком много осталось. А рядом со мной товарищ мой похрапывает, Вова Лещевский. Хохол, естественно. Разбудить которого могла только команда «тревога», да и