Дневник артиллерийского офицера - Борис Геннадьевич Цеханович

в бой с бандформированиями боевиков. В ходе боя, в результате попадания гранаты в САУ она вышла из строя. Под огнём боевиков, майор Сычёв пробрался к повреждённой самоходке, сумел исправить повреждения и огнём прямой наводки из самоходного орудия лично уничтожил три огневые точки боевиков». И так далее и тому подобное. Тогда с Семёновым у меня произошёл достаточно напряжённый разговор. Не желая портить отношения с командиром дивизиона, я сначала попытался мягко убедить его:

- Константин Иванович! Я удивлён, во-первых: содержанием представления, во-вторых: ничего не имею против зама по вооружению майора Леонтьева, но не понимаю – почему ты первого к награде представляешь зам. по вооружению, а не, допустим…, командира батареи, командира взвода или командира орудия.

Семёнов строптиво вздёрнул подбородком. – Товарищ подполковник, это моя прерогатива и моё решение. И я ничего криминального в этом не вижу.

– Хорошо, не будем спорить, Константин Иванович, но давай тогда разберёмся по содержанию. Во-первых: населённый пункт Советское находится на территории Кабардино-Балкарии. Какие боевики? Какие бои? О чём ты тут пишешь? Во-вторых: Константин Иванович, если у тебя зам. по вооружению в ходе боя уничтожает несколько огневых точек боевиков из орудия, и если ты за этот бой только одного его представляешь к награде и ни одного артиллериста: офицера, сержанта или солдата, то я сейчас пойду к командиру полка с предложением отстранить тебя от командования дивизионом. Так как ты не смог в мирное время, за полтора года командования дивизионом, подготовить своё подразделение к ведению боевых действий и в частности к прямой наводке. Я же до сих пор не забыл, как батареи первого дивизиона опозорились на прямой наводке перед перекрёстком. Вот пойду и предложу на должность командира дивизиона – майора Леонтьева, если ты и дальше будешь настаивать на этой кандидатуре. Вот так, товарищ подполковник.

В тот раз командир дивизиона ушёл от меня обиженным, но представление на Леонтьева на подпись командиру полка не подал.

Вот и сейчас Семёнов старался угодить мне. Ужин удался на славу. Ещё раз, похвалив командира дивизиона за организацию прекрасного тылового обеспечения подразделения, а особенно за баню и угощение, я убыл к себе.

В кунге застал те же пьяные, спящие рожи своих офицеров, а так как было уже 22 часа, то сразу же ушёл на ЦБУ и сменил Кравченко. В палатке, несмотря на позднее время, было достаточно многолюдно. Зашёл командир полка, обсудил с начальником разведки ряд вопросов на следующий день. Покрутился начальник штаба полка и куда-то исчез. Как всегда Андрей Порпленко со своими писарями корпел над картой оперативного дежурного, нанося на неё уточнённые данные. В дальнем углу палатки сидели политработники и совещались о своём. С бумажкой в руке на ЦБУ зашёл начальник службы РЭБ (Радио Электронной Борьбы) дивизии Дима Щипков и сразу направился ко мне.

– Боря, тут мои «слухачи» засекли в полосе действия 245 полка, в населённом пункте Н…ское работу ретранслятора боевиков. Через него идёт интенсивный радиообмен между ними. Может мы сможем уничтожить его? Вот тут, у меня на бумажке координаты.

Мы склонились над картой. Нанесли по координатам точку, которая как раз наложилась на административное здание в центре небольшой деревни. Линейкой промерил расстояние от цели до огневых позиций. Дальность конечно предельная, но ничего.., попытаемся уничтожить. Подготовил данные для стрельбы и начал передавать команду на пункты управления огнём дивизионов:

– Полтава, Самара. Стой! Цель 783. По зоопарку. «Курск 7, точно 3».Триста на триста. Расход по три снаряда на орудие. Навести готовность доложить.

Через пять минут с первого и второго дивизиона поступили доклады о готовности.

– Полтава, Самара. Цель 783. Залпом, Огонь! – Все в палатке смотрели на меня, а я прислушался. Через несколько секунд донёсся залп одного дивизиона, тут же второго. Дальше в течение полуминуты стоял сплошной грохот от беглого огня, который также быстро прекратился.

Из радиостанции послышалось: – Лесник 53! Самара стрельбу по цели 783 закончила. Расход 36. Лесник 53! Полтава стрельбу по цели 783 закончила. Расход 36.

Я бросил взгляд на секундомер – полётное время сорок пять секунд.

– Товарищи офицеры, – обратился к присутствующим, – Представьте себе. Семьдесят два снаряда сейчас находятся на траектории. В деревне сейчас наверняка кто-то гуляет по улице, кто-то ужинает, а кто-то трахает свою жену. Большинство, конечно, спит. Как у Симонова в «Живых и мёртвых» написано: «Никто из них не знал, что они уже поделены на живых и мёртвых». Так и сейчас никто из них не знает, что через несколько секунд 72 снаряда рухнет на деревню и часть жителей уже мёртвые, хотя ещё и живые. Вот к чему приводит бездумная поддержка боевиков. – Я замолчал, наблюдая за неумолимым бегом секундной стрелки. В палатке повисла тишина, нарушаемая лишь работой за стенкой палатки электрического движка.

Щёлкнул кнопкой секундомера: – Всё, ребята. Далеко и ничего не слышно, но снаряды уже упали.

Ещё минуту все сидели молча, мысленно представляя, что сейчас происходит в деревне, потом как по команде зашевелились, заговорили. Андрей Порпленко снял с печки закипевший чайник, налил в две кружки кофе, щедро добавил туда сгущёнки и с кружками подошёл ко мне. Мы сидели и молча пили кофе. У меня на душе было погано и отвратительно. Одно дело отдавать приказ на применение артиллерии против боевиков, а другое осознавать, что от твоего приказа вполне возможно гибнут совершенно невиновные люди. И страшнее всего, что гибнут дети, женщины и старики. А по-другому я поступить не мог – тогда погибнут наши солдаты и офицеры. И на хрен я нужен такой великий гуманист на должности начальника артиллерии, когда по моей мягкотелости беда придёт уже в семьи солдат и офицеров вместе с известием о смерти их сыновей, мужей…. Это война. Как маршала Жукова сейчас частенько обвиняют, что во время войны он гнал в наступления войска, не считаясь с потерями. Если бы он как военачальник задумывался о жизни или смерти каждого солдата и офицера, то война шла бы не четыре года, а десять или больше. И жертв наверно было тоже гораздо больше. Но я не маршал Жуков и мне сейчас было весьма пакостно. Вот это моё состояние точно понял Андрей, за что я ему был очень благодарен. За это проявление ненавязчивого сочувствия, а главное поддержку. Постепенно все разошлись спать и в палатке остались лишь оперативный дежурный, дежурный связист и я. Навалилась усталость и я начал потихоньку дремать. Временами дремота переходила в сон, но я вставал начинал ходить, а как только садился так сразу проваливался обратно