Дневник артиллерийского офицера - Борис Геннадьевич Цеханович

спичкой и снизу поджёг сухое сено. Пламя весело и быстро побежало вверх, а через минуту горел уже весь стог. На ПРП, сзади башни, я увидел полированный журнальный столик, что меня крайне неприятно удивило.

– Кто его притащил сюда? – Резко спросил я.

– Боря, это замполит полка, Игорь Геннадьевич, попросил меня. Ему нужен он в палатку. – Виновато произнёс Порпленко, залезая на машину.

Осуждающе покачав головой, дал команду на движение и через пятнадцать минут доложил о прибытии командиру полка. Поделился своими впечатлениями о работе своей артиллерии, рассказал, как проходила зачистка ВВэшниками Горагорска. Поделились впечатлениями и другие офицеры, после чего командир батальона на правах хозяина пригласил нас на обед.

Первый кто подошёл ко мне после того как я слез с ПРП, вернувшись с первого батальона, был Миша Пузыренко. В полку он отвечал за службу войск и конкретно за оборону командного пункта полка: и сейчас со смехом рассказывал мне о моих офицерах, но мне было не до веселья.

– Боря, ну тут твои офицеры и шороху давали, когда ты с командиром уехал. Нажрались в мат. Гутник сразу сломался, а Чистяков хоть ничего не соображал, пошёл дежурить на ЦБУ, да там и заснул у радиостанции. А я тренировку в это время проводил по отражению нападения боевиков на ЦБУ. Дал команду к бою. Так Чистяков проснулся и вместо того чтобы выбежать из палатки и занять оборону снаружи, шустро подскочил к окну. Выбил стекло, не соображая что палатка по крышу зарыта в землю, и между окном с земляной стенкой всего 10 сантиметров, попытался высунуть из окна автомат. Конечно, ствол автомата на пять сантиметров воткнулся в землю, а сам Чистяков затаился. Я его спрашиваю – Ты чего Чистяков притих и из палатки не выбегаешь? А он мне: – Тихо! Тихо, Миша, не видишь, я в засаде сижу. Сейчас боевики поближе подойдут, а я огонь и открою. Мы, Боря, так все и упали от смеха. А Чистяков так ничего и не понял – до конца тренировки в засаде у окна и просидел.

Я заскрипел зубами: – Миша, где он сейчас? На ЦБУ что ли?

Майор Пузыренко махнул рукой, – Мы его спать в кунг отправили. Сейчас на дежурстве у тебя твой командир взвода.

Я был зол, не только из-за того, что они напились после того как их отругал за ночную пьянку, но из-за того что всё это рассказал Пузыренко. Уже неделю у меня с Пузыренко были трения по поводу желания последнего привлечь к несению службы оперативным дежурным моих офицеров. Он заручился поддержкой начальника штаба полка подполковника Минабуддинова и при каждом удобном случае оказывал на меня давление в этом вопросе. Я наотрез отказывался ставить своих офицеров оперативными дежурными или в ночной патруль по командному пункту. Считаю, что у меня и у офицеров моего штаба другие задачи, тем более что мы сами организовали и несли круглосуточное дежурство в своей артиллерийской вертикали. Поэтому запретил своим офицерам выполнять чьи-либо приказы о заступление на дежурство, конечно, исключая приказ командира полка. Это же я объяснил в жестковатой форме и начальнику штаба полка, когда он попытался нажать на меня.

– Товарищ подполковник, я как начальник артиллерии подчиняюсь лично командиру полка, и вы для меня в этом плане не начальник. Поэтому службу оперативного дежурного организовывайте офицерами своего штаба, а в мой штаб лезть нечего. Там я командовать буду. Прикажет командир моим заступать оперативными, поверьте – они заступят. А пока у вас своих офицеров полно, вот ими и рулите.

С тех пор у меня трения с Пузыренко, хотя он лёгкий в общении и неплохой мужик. Поэтому мне было неприятно именно от него услышать о пьянстве моих офицеров. На ЦБУ сидел у наших радиостанций командир ВУНа лейтенант Коротких. Он поднялся из-за стола и доложил, что всё в порядке и ни каких вводных со штаба группировки не поступило….

Чистяков и Гутник в тяжёлом забытье лежали на своих койках. Когда я зашёл в кунг Чистяков открыл глаза и попытался встать, но опять рухнул в кровать и забылся в пьяном сне. Следом за мной зашёл Кравченко, который ездил со мной в первый батальон. Из-за моей спины посмотрел на Чистякова с Гутником.

– Мда…, – Только и сумел сказал Саня.

Я прошёл к своей койке и присел на неё.

– Кравченко, раздевайся и иди меняй на дежурстве Коротких. Дежуришь до 22 часов. Я дежурю с 22 до 3х часов ночи. В три ты опять меня меняешь. А утром будем разбираться с этими пьяницами, и они у меня будут нести службу до посинения. Я им устрою, как «советскую власть любить». А сейчас съезжу к Семёнову и помоюсь в бане….

В это время Гутник, до этого лежащий на кровати смирно, как будто желая поставить точку в моём распоряжении, повернулся и с грохотом рухнул со второго яруса кровати на пол. Что самое поразительное, даже не проснулся. Я и Кравченко схватили его за одежду и в рывке закинули обратно тело офицера на своё место. Откуда он свалился ровно через минуту.

– Ладно, Кравченко, пусть валяется на полу. – Предварил я его попытку опять закинуть Гутника на кровать. Собрал вещи, взял автомат и поехал в первый дивизион.

Там меня уже ждала жарко натопленная баня, которая действительно была лучшая в полку – недаром хвастался Константин Иванович. Он достал прицеп и на нём соорудил баню из двух отделений. В первом: можно было свободно раздеться троим, а втором, моечном отделение, хорошо помыться, что я с наслаждением и сделал, а когда чистый и посвежевший зашёл в палатку к командиру дивизиона, то на столе меня ждал хороший ужин и две запотевшие бутылки водки. Я сел за стол и с удовольствием осмотрел его:

– Умеешь ты, Константин Иванович, начальство встречать. Только за такую баню и стол тебя уже надо к медали представить.

Семёнов расцвёл от похвалы. Зная его тайную мечту, получить орден Мужества, я своими словами о медали ещё больше разжёг в нём желание угодить мне, а это он умел. Неделю тому назад Константин Иванович принёс мне представление на медаль «За отвагу» на своего заместителя по вооружению майора Леонтьева. Прочитав содержание наградного листа, я удивился. Знал, о безудержной фантазии Семёнова, но впервые столкнулся с ней воочию. Помимо краткой характеристики зампотеха в представление расписывался подвиг, за который он представлялся к медали – «1 октября 1999 года при совершение марша, в районе населённого пункта Советское, колонна первого артиллерийского дивизиона вступила